– Технически это выглядит так. Они передают юридические обязательства на передачу половины имущества и других ценностей в собственность государства. Представляете, какой возникает фонд? Он послужит основанием для выпуска денежных знаков с правом их хождения наравне с любой другой валютой. Под такое обеспечение заграница с удовольствием станет нас кредитовать. Совдепия же лишится кредита, так как всё имущество на её территории окажется уже заложенным.
– Интересно, Яша, – остановил Слащева Врангель, думая при этом, что Слащев, вероятно, все еще не отказался от употребления кокаина. Только сейчас он заметил, что его глаза лихорадочно блестят, говорит он торопливо и каким-то полушепотом, словно открывает некую великую тайну.
– Представляете, ваше превосходительство, большинство необходимых нам потребительских товаров, вооружения, обмундирования заграница станет охотно нам пос…
– Это очень интересно, – на полуслове оборвал Слащева Врангель и сделал несколько шагов в сторону выхода из кабинета. Слащев последовал за ним.
– Этот вопрос мы несомненно в ближайшее же время подробно обсудим, – Врангель ободряюще похлопал Слащева по спине. Уже возле двери он сказал: – Вот уж не думал, что ты обуреваем такими государственными мыслями. Похвально! Надеюсь, после завершения войны тебе найдется достойное место в цивильном правительстве.
Когда Слащев покинул Врангеля, из его покоев в кабинет вошел Михаил Уваров.
– Петр Николаевич, а может, отменим журналистов?
– Неприлично, – покачал головой Врангель. – Надо было сделать это раньше. А теперь… что ж! Зовите! – и он скрылся в своих покоях.
Минут через десять журналисты чинно расселись в кабинете главнокомандующего. Врангель выждал, когда они перестанут между собой переговариваться и в кабинете наступит тишина, и лишь после этого из своих покоев вышел к ним. Мельком обвел их цепким взглядом и уселся в кресло.
– Здравствуйте, господа. Рад всех вас видеть в добром здравии.
По издавна заведенному ритуалу, журналисты представились, каждый называл свою газету, словно имен у них не было.
Колену и Жапризо Врангель доброжелательно кивнул. Остальных четверых он видел впервые, и каждого из них он пристально рассматривал, словно пытался понять, что от них ждать.
Когда все представились, Врангель сказал:
– Господа, мне передали вашу просьбу уделить вам несколько минут. Кажется, вы просили пять? – он извлёк из нагрудного кармана и положил перед собой на стол массивный серебряный брегет. – Условимся о десяти минутах.
Журналисты зашевелились, стали перешептываться. Наконец поднялся давний знакомый Врангеля Жапризо, представляющий французскую газету «Матэн»:
– Ваше превосходительство, вы только что вернулись с фронта. Ваши впечатления? Расходятся ли они с впечатлениями французского генерала Бруссо, который побывал примерно там же, на Чонгаре, двумя днями раньше?
– Я уже довольно скоро