– С миллионерами – нет.
– Да всё одинаково! Только кошельки и понты разные, – засмеялась Инна. – Запиши его телефон. Позвони ему заранее, как прилетишь. Он сказал, что с удовольствием тебя встретит. Опишешь ему себя. Основные твои параметры я уже осветила.
– Ладно… А, может, ты тоже подъедешь?
– Да не волнуйся, он тебя не съест. Он – вегетарианец. Кстати, у него знакомая апартаменты сдаёт, и он обещал тебя там поселить. Мой вариант пока не отвечает. Ну, всё, хорошего тебе к нам полёта. До встречи на Гран Канарии. Ура!
Лена пришла на кухню, где в тёплом свете абажура сидел Рихард, и рассказала ему о знакомстве с Инной. Пассаж про миллионера она решила опустить – в силу его нереальности и чистейшей авантюрности.
Спать они легли поздно, но в четыре утра по-немецки пунктуально выехали в аэропорт на подержанном, перекрашенном в экспансивный фиолетовый цвет «Порше» Рихарда. Попрощались легко, с надеждой на скорую встречу.
В полёте Лена долго не сводила глаз с монитора, подвешенного над креслами, где она сидела. На ярко-зелёном поле с паззлами стран, континентов и обозначением городов белый самолетик медленно продвигался по маршруту, оставляя за собой красную полосу пройденной дистанции. В этом интерактивном самолетике сидела она и остальные пассажиры, с любопытством наблюдая за собой со стороны. Картинка менялась, и на экране появлялись параметры полёта: скорость, высота, время в пути. Когда монитор показал северную часть Африки, слева от неё четко обозначились разбросанные в Атлантике крупинки Канарских островов. Самолётик неуклонно целился носиком прямо на них.
Островок Ла Пальма выглядел сверху настолько невеликим, что аэропорт, казалось, занимал половину всей территории. Взлётно-посадочная полоса визуально упиралась в высокую скалу с пышной, густо-зелёной растительностью. Живая «картинка» сверкала солнечным глянцем. Её хотелось тут же написать маслом и повесить в галерее на самое выгодное место.
Боже, какая теплынь! Апрельское солнце показалось Лене веселым и настырным – здесь, как нигде, простор и раздолье для его излучения. Она с наслаждением подставила ему лицо для приветственных поцелуев.
Ла Пальма дышала жизнью, летним зноем, здоровьем и той необычайной оторванностью от внешнего мира, что возможна лишь на острове в океане. Воздух, сладковатый, насыщенный йодом и пыльцой цветов, хотелось постоянно втягивать носом, чтобы усилить его воздействие на рецепторы обоняния. А главное – он не был влажным, как на Бали, и это благотворно отражалось на физическом состоянии. Полёта словно и не было. Ни ранний подъём, ни смена часового пояса, ни перепады давления в облаках не сказывались на самочувствии Лены. Она ощущала лёгкость во всём теле и предельную готовность к открытию мира.
Однако подробно осмотреть остров ей не удалось: паром на Тенерифу отправлялся через полтора часа, а следующий – ближе к ночи. Незнакомая местность, несмотря на божественную красоту и покой, не манила к себе столь настойчиво.