Он, забывшись, притянул меня за руку поближе, заглянул в глаза, взглядом прося прощения.
А потом резко встал, подошел к одной из стен и повернул крючок для одежды. Рядом немедленно распахнулась узкая створка потайного окна, и в комнату плеснулся прогретый солнцем воздух, принося запах моря, полыни и рыбы.
– Вели, пора. – Танрод взмахнул рукой, чуть подтолкнул меня, и я оказалась на той же веранде, где недавно стояла с ним.
Но теперь совершенно одна. На душе сразу стало как-то пусто, да и день клонился к вечеру, солнце почти скрылось в холмах за городом, тени от домов стали расплывчатыми и нескончаемо длинными. Горожане не любили вечерами гулять по этой, погруженной в тень набережной, предпочитая уходить по выложенным песчаником дорожкам восточнее, к холму, на котором высились императорский дворец, особняки знати и храмы.
– Все готово, – донеслось от дома сухое заявление.
Оглянувшись, я обнаружила мрачного маркиза Сангирта, стоящего в проеме распахнутой двери, и медленно двинулась в ту сторону, с каждым шагом все яснее понимая, как права была Луизьена, досконально изучившая нравы мужчин. С учеником Танрода нужно поговорить, и как можно скорее.
– Лорд Кэрдон, – прикидывая, хватит ли мне на объяснения пяти минут, мягко начала я, войдя в обставленную в сельском стиле гостиную. – Почему вы на меня злитесь?
– Я? Ничего подобного, – объявил он ледяным голосом и не выдержал, презрительно добавил: – Я просто не доверяю вам. Вы приведете Онгильену к гибели.
– И у вас есть доказательства? – изумилась я, но сразу же осознала – если бы они у него были, маркиз уже убивал бы меня, причем ничуть не усомнившись в своем праве.
И он прекрасно понял, что я об этом догадалась, – чуть подался вперед и свистящим шепотом произнес:
– А вы можете объяснить, отчего герцог напал почти сразу, как только вы оказались на моем месте?
– Не на вашем, а на своем собственном. Не забывайте, это вы ехали под моей личиной, – огрызнулась я, спешно ища веские доводы в свою защиту. – И это не я решила, что должна ехать с Гили, а Танрод! Причем посадил вас в ее карету за два дня до того, как сообщил об этом мне!
– Потому что ты свела его с ума, – Кэрдон забыл о том, что обращался ко мне с положенной между людьми нашего круга учтивостью, и теперь смотрел горящими ненавистью глазами, – и он стал цирковой собачкой, танцующей под твою дудку. Его не узнают ни друзья, ни родня, он не влюблялся в женщин ни в восемнадцать, ни в двадцать два, отверг трех выбравших его красавиц! А теперь вдруг решил срочно жениться на монашке, у которой проснулись слабенькие способности? Причем ментальные, какое необычное совпадение! А лисья хитрость и повадки опытного шпиона у тебя и раньше были, меня не проведешь.
Он вдруг прищурился и пристально уставился каким-то странным взглядом, въедливым и ласковым