работница без дела не сидела!
После «Адидаса» мы едем в торговый
центр. Адель швыряет в тележку все подряд.
Пачками и коробками. Не глядя на ценни-
ки. Ананасы, манго, икру, соки, шоколад,
колбасы, сыры и другие деликатесы.
– Я сервелат лично для вас беру. Я его
не ем, – снисходительно обращается ко мне
Адель.
– Я тоже колбасу не ем, – парирую я.
Хозяйка меняется в лице, кажется, оби-
делась. И вот-вот слезы навернутся на ее
глаза.
Адель заполнила почти доверху тележку
продуктами и взяла… вторую тележку. Для
бытовой химии, швабр и метелок. Победо-
носно вскинула на меня свои прозрачно-
серые глаза.
– Это уже персонально для вас.
Меня передернуло от этого. И я отошла к
тележке с колбасой.
На кассе Адель выложила сумму, рав-
ную моей месячной зарплате.
Я не комментирую. И комментировать
тут нечего. У ее мужа налаженный бизнес в
Москве. Дома высотные строит. А мой муж
родной выстраивает затейливые пирами-
ды. В постели. С новой женой. И мне по-
хвастаться нечем. В отличие от Адели.
Мне даже показалось, что Адель дела-
ет все демонстративно. Красуясь передо
мной. Я никак не реагирую. Тратить день-
ги на такое количество ненужного товара!
И на продукты сомнительной пользы! Глу-
по. Даже если у тебя миллионы! Тем более
когда ты на диете! И изнуряешь себя каж-
дый день на бегущей ленте в спортзале.
Лучше бы вкладывала деньги в свое об-
разование. Вузов Адель не заканчивала.
Замуж выскочила в шестнадцать лет. За
одноклассника. В семнадцать родила дочь.
Анжелику.
Анжелику я видела издали, два раза. Мы
с ней не пересекались. В семь утра она уез-
жает в колледж, в Геленджик. А приезжа-
ет в девять вечера. Возят ее водители. Их у
них трое.
За рулем по дороге домой Адель начала
откровенничать!
– Я никогда ни дня не работала. Муж
меня любит. Это уже третий джип, кото-
рый он мне дарит. И никогда не предупре-
ждает. Все держит в секрете. Этот «Порше
Кайен» он мне подогнал к дому. И по теле-
фону попросил выглянуть в окно. Между
прочим, стоит двести тысяч долларов. Ма-
ленькая женщина рождена для любви. А
большая – для работы, – хвастливо поды-
тожила Адель.
Я, кажется, смутилась от таких слов. И
инстинктивно вжалась в сиденье молочно-
шоколадного салона. В сравнении с ма-
ленькой Аделью я не была Дюймовочкой.
– Адель! В доме повешенного не говорят
о веревке, – осмелела я.
Она не поняла моего замечания. Так
же, как не поняла