Маунтджой появился при Элтемском дворе примерно в 1499 году, когда ему было слегка за двадцать. За его плечами был безупречный послужной список. Свою преданность Генриху VII он доказал в сражениях против повстанцев. Впоследствии он уехал в Париж, чтобы получить классическое образование. Во Франции он познакомился с Эразмом. Молодой человек произвел такое глубокое впечатление на великого ученого, что тот поклялся следовать за Маунтджоем даже «в преисподнюю». Маунтджой обещания не забыл. Отбывая в Англию в 1499 году, он пригласил Эразма с собой. В Англии он помог Эразму и его другу Томасу Мору побывать в Элтеме у юных принцев. Великие ученые произвели глубокое впечатление на восьмилетнего мальчика, который был увлечен учебой и стремился к достижениям, но все же оставался очень избалованным.
Позже Эразм вспоминал этот визит. Троих королевских отпрысков собрали в Большом зале. Генрих находился в центре – с его присутствием уже следовало считаться. Голландский ученый писал свои воспоминания, когда Генрих уже стал королем. Неудивительно, что он утверждал, что молодой принц выглядел, «как настоящий король, обладающий благородным духом и безукоризненными манерами»[74]. Принц произвел на Эразма глубокое впечатление. Ученый был очень смущен тем, что не принес мальчику никакого подарка. Этот промах стал еще более очевидным, когда его спутник преподнес Генриху набор для письма. Во время совместного обеда не по годам развитой юный принц попросил Эразма написать ему что-нибудь. Желая исправить свою промашку, ученый написал оду Англии на десяти страницах. Оду Prosopopoeia Britanniae Maioris он посвятил принцу Генриху и его семье. Если он надеялся тем самым получить место при дворе, то его ожидало глубокое разочарование. Через несколько месяцев он покинул Англию, раздраженно ворча что-то об «этих гнусных придворных»[75].
Королеве было комфортно в обществе детей, король же становился все более далекой фигурой – и для своей семьи, и для своего двора. Но был один человек, которому он доверял безгранично и с которым был по-настоящему близок. В июле 1501 года он впервые за много месяцев написал матери. Он признался, что тревоги и скорби последних лет начали оказывать влияние на его здоровье. «Воистину, мадам, мое зрение уже не столь совершенно, как было прежде, но полагаю, что вы не будете огорчены. Я не так часто пишу собственноручно, но по вере моей я провел здесь три дня и смог завершить это письмо»[76]. Ухудшающееся зрение очень мучило короля, который активно интересовался всеми счетами и государственными документами. Он изо всех сил старался замедлить этот процесс. «Чтобы вернуть ясность зрения», он использовал различные средства, промывал глаза фенхелевой водой, розовой водой и отваром чистотела, но безуспешно[77].
Печальное событие