При этом в глаза бросился очень большой запас витамина C. А в качестве завершающего аккорда Левшаков обнаружил стоящие совсем, уж, в углу пять трёхлитровых бутылей с этиловым спиртом. Открыв одну четверть²⁷ и принюхавшись к содержимому, Алексей с невольным уважением подумал: “Молодцы, создатели, не забыли нас грешных! Ну, да, это ж медпрепаратат… обезвреживать, там… обезболивать… и релаксант психологический, ага… Думаю, мы найдём ему достойное применение. Если Катя всё себе не заберёт… Так, ну-ка, заначу я эту самую лишнюю, пятую четверть. Мужики спасибо скажут… Эх, нет, не могу! Не правильно это,” – и Алексей со вздохом поставил бутыль на место.

      После третьего сруба главстаршина решил сменить направление обхода трёх оставшихся зданий – старых потрёпанных жизнью балкóв, против часовой пошла пара разведчиков. Двери всех трёх балков были обращены на квадратную площадку, образованную строениями. Посреди маленькой площади лежал поваленный флагшток без флага. Порванные стальные тросики растяжек, свернувшиеся кольцами, лежали на льду едва присыпанные снегом. Тёмные мутные окошки балков подслеповато, грустно-покинуто смотрели на разведчиков. Эти три выцветших домика почему-то напоминали брошенную деревню в Нечернозёмье… Молодёжь давно уехала вся, а старики переселились на погост. Вот, и стоят пустые брошенные дома, зарастая бурьяном или заносимые снегом, врастая в землю или в лёд, разрушаясь без присмотра и ухода… Безысходность и тоска… Совсем, совсем другие чувства возникали при осмотре срубов-складов.

      Начали с северного балка. Главстаршина сменил оружие: карабин закинут за спину, извлечён пистолет. Алексей, оставаясь за дверью и чуть в стороне, открывает её (“Уф! Ну, и скрип!”). В конце движения створки ломается нижняя петля, и край двери больно бьёт Левшакова по голени. “Ай! Зараза блинская!” – про себя выругался младший лейтенант. Взгляду Чайки открылся тёмный короткий коридорчик с каким-то ящиком, стоящим у стены. На левой стороне коридорчика дверь. И на правой – дверь. Левая чуть приоткрыта и даже с “улицы” видна кровать, стоящая у внешней стены… В общем, пустой оказался балок. Никаких складов, только 4 кровати: 2 в левом отсеке и 2 – в правом. Только в правом – почему-то разобранные. А ещё по столу, по 2 стула, по шкафу и тумбочке. На стенах – книжные полки. И никаких личных вещей. Только в одной из тумбочек нашли старое заржавленное лезвие от безопасной бритвы “Нева”. Алексей, не знакомый с этими изделиями советской лёгкой промышленности, сначала даже не понял, что это. Главсташина объяснил, добавив больше для себя: “Какой-то анахронизм. Всё чудесатее и чудесатее…” Да, ещё один забавный нюанс – в правом отсеке над одной из кроватей висел плакат. Немного выцветший, но с вполне различимым рисунком. С плаката радостно приветствовал трудящихся генеральный секретарь КПСС Леонид Ильич Брежнев. Какой-то шутник к красовавшимся на пиджаке генсека двум звёздам Героя СССР и одной звезде Героя социалистического