Антипа издевался над Иисусом, предлагая ему показать “свои трюки”, облачил его в царскую одежду и глумливо обращался к нему “царь”. Едва ли тетрарх думал спасти последователя Иоанна Крестителя от смерти – он лишь использовал возможность расспросить его. Пилат и Антипа, долгое время враждовавшие, теперь сделались “друзьями между собою”. И все же Иисус был прежде всего проблемой римских властей. Ирод Антипа отослал его обратно в Преторию. Там Пилат снова допрашивал Иисуса, двух разбойников и Варавву, который, согласно Марку, “был в узах” за то, что со своими сообщниками “во время мятежа совершил убийство”. Это свидетельство евангелиста позволяет предположить, что некоторых мятежников, в числе которых, по-видимому, были и два разбойника, судили вместе с Иисусом.
Пилат, “желая сделать угодное народу”, предложил освободить одного из пленников. Некоторые в толпе заступились за Варавву. Согласно Евангелиям, Варавва был отпущен. Эта история звучит не вполне правдоподобно: римляне обычно казнили мятежников, совершивших убийства. Иисус же был осужден на распятие, после чего Пилат, по свидетельству Матфея, “взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего”. “И отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших”.
Лишенный сентиментальности, решительный и жестокий Пилат никогда прежде не испытывал потребности умыть руки после вынесенного им смертного приговора. Во время прошлых беспорядков он однажды приказал солдатам, переодетым в гражданское платье, смешаться с толпой мирно настроенных евреев. По его сигналу они внезапно выхватили мечи и перебили множество ни в чем не повинных людей. Теперь же, после только что подавленного мятежа Вараввы, Пилат явно опасался пришествия новых “царей” и “пророков”, наводнивших Иудею после смерти Ирода Великого. Иносказательные притчи Иисуса будоражили умы людей, и он был очень популярен в народе. Даже спустя много лет фарисей Иосиф Флавий называл Иисуса мудрым учителем.
Таким образом, евангельская версия осуждения Иисуса кажется сомнительной. Евангелисты говорят, будто священники указывали, что они не имеют полномочий выносить смертные приговоры, но это далеко не очевидно. Первосвященник, пишет