– А тебе?
– Да, мне очень. По-моему, чудесно.
Я сжал ей локоть.
– У тебя хорошее чувство юмора, – сказал я.
– В смысле?
– Мне вот это среди прочего в тебе нравится. Твое чувство юмора. То есть мы можем смеяться вместе. Ты скажешь что-нибудь ироническое, и я в точности понимаю, о чем ты.
– Я без иронии сказала. Мне правда очень понравилось.
– Ну вот опять. Двойная ирония: обожаю. Знаешь, это здорово, когда у двух человек есть чувство юмора, это действительно… что-то о них говорит.
– Уильям, я не иронизирую. Сегодня я получила удовольствие. Это был хороший спектакль. Ты понимаешь?
Мы перестали идти. Мы разъединились и встали лицом друг к другу.
– Ты серьезно? Тебе понравилось?
– Да, а тебе нет? Что там было не так?
Мы вновь пошли. Теперь – порознь.
– Музыка поверхностная и незапоминающаяся. Гармонически она примитивна, а мелодически – подражательна. Сюжет строится на дешевых эмоциональных эффектах и грубом пафосе. Сценография безвкусна, манипулятивна и глубоко реакционна.
– То есть тебе не понравилось?
Секунду я глядел прямо в ее грустные серые глаза. Но все равно покачал головой:
– Нет. – Мы молча шли дальше. – Так а тебе что там понравилось?
– Не знаю. Почему тебе всегда обязательно все анализировать? Это было… это было хорошо.
– Здорово. Понятно. Скажи мне, что ты сделала с тем приглашением на «Форум критиков»?[13] Ты на него ответила?
– Не понимаю, о чем ты. Меня никуда не приглашали.
– Ты не опознаешь иронии у меня?
– Нет.
Мы почти вышли на Пиккадилли-Сёркус. Остановились у «Пиццаленда». Я видел, что расстроил ее, но никак не мог себя заставить что-нибудь с этим сделать.
– Чего ты сейчас хочешь? – спросил я.
– Как хочешь.
– Может, зайдем выпить?
– Как хочешь.
– Пойдем. – Я снова взял ее под руку и повел к Сохо. – Знаешь, было б мило, если б ты иногда выражала свое мнение. Жить так было б легче. А не оставлять все решения на мою долю.
– Я только что выразила свое мнение, а ты стал надо мной насмехаться. Куда мы вообще идем?
– Я думал, заглянем к Сэмсону. Тебе так ничего?
– Нормально. Опять хочешь своего друга послушать, да?
– Может, он сегодня там будет, не знаю. – Тони вообще-то звонил мне накануне. Я прекрасно знал, что он там сегодня вечером играет. – А обязательно его называть «моим другом»? Ты ведь знаешь, как его зовут, правда?
Я был до того влюблен в Мэделин, что иногда, на работе, при одной мысли о ней меня била дрожь: меня трясло от паники и наслаждения, и я в итоге ронял стопки пластинок, и кипы пленок разлетались повсюду. По этой причине раньше для меня не имело особого значения, что мы с ней не очень-то ладим. Цапаться с Мэделин для меня было желаннее, чем заниматься