Дотошный Фёдор во всём любил порядок, но сейчас не до собаки. Пока его мысли заняты предстоящим отдыхом. Что-то он очень притомился за последнее время от тревог и хлопот, да так сильно, что и свет не мил. Надо поскорее убраться отсюда, пока стрессовые ситуации не довели его до инсульта. Если сам о себе не подумаешь, то у других и подавно не возникнет желания взять на себя его заботы. Каждый думает только о себе и мечтает что-то урвать от него. Тот же любимый Феденька, в котором Фёдор души не чает…
Нет, про сына так думать он не имеет права, так как это – святое. И себе не позволит, а уж о других и говорить нечего – порвёт на клочья всякого, кто только даже мысленно покусится на сакральное… Тогда почему он бросает его в самый тяжёлый для того час? Чтобы не остаться виновным. И точка! Больше он о Феденьке не должен даже вспоминать, чтобы не бередить зря сердце. Решить легко, а вот как это исполнить?
Чемоданы в дорогу Фёдор не собирал. Чтобы не терять зря времени, поедет налегке с одним кейсом. Всё необходимое всегда можно купить по дороге. Сейчас на счету каждая секунда. Полтора часа назад позвонила Раиса и сообщила, что его бывшая жена найдена мёртвой в своей квартире, а ещё через час Фёдор уже будет лететь на самолёте в жаркие страны. Причём с чистой совестью. Так как в любом случае у него есть алиби на момент смерти Нинки: всё утро он пробыл на заводе у всех на виду.
Но дураков на свете не счесть, поэтому теперь каждая минута для него может стоить даже свободы, не говоря уже о нервотрёпке, связанной с возможным расследованием. Как хорошо, что его загранкомандировка давно запланирована, поэтому отъезда Фёдора ожидали со дня на день, значит, воспримут как нечто само собой разумеющееся.
Вот и всё. Необходимые распоряжения по работе сделал, никому кроме Сони о случившемся не сообщил: зачем самому порождать сплетни и кривотолки? Для всех – он узнает о несчастье уже за границей. Остаётся только постараться вовремя добраться до аэропорта, но такси уже в пути, диспетчер сообщил, что подъедет с минуты на минуту. Можно, конечно, поехать и на служебной, но ему так надоело перед всеми притворяться убитым горем человеком, потерявшим ребёнка.
Аж скулы ломит от устроенного им в офисе и перед доброхотами-соседями представления. А что делать? Все лезут к нему с ненужным сочувствием, соболезнованиями. Всем подавай страдальческого зрелища, чтобы и слёзы чужие узреть, и самим ненароком всплакнуть, жить-то на свете скучно без лицедейства. Пусть это будет даже фарс, но установленные кем-то традиции соблюсти непременно нужно. Фёдор сделал всё как надо, и теперь никому ничего не должен.
Он с удовольствием оглядел великолепный дом с помпезными колоннами, расположившийся на небольшой