Только он так подумал, дверь распахнулась.
Девушка на полуслове замолчала. Оба смотрели на молчаливую и почему-то нисколько не смутившуюся Нин.
Сестра милосердия без малейшего милосердия припомнила что-то виденное сегодня на балу. Но когда она решила найти взгляд Нин, чтобы дать ей это понять, выяснилось, что решения и взгляды следует расходовать не так опрометчиво.
Девушки посмотрели друг на друга. Медсестричка слезла с подоконника, вероятно, в уме отсчитывая до девяти. Она нашла в себе силы снова пробормотать кодовую фразу.
Нин сказала:
– Да, ну. Выходной, значит. Что ж, иди.
Интонация её ясно говорила: «Не привези мы с собой эту профсоюзную заразу, я бы тебе устроила выходной».
– Ну, я это, я туда. – Сказала, испугавшись, медсестра, и показала во тьму и хлад арки выхода.
– Да, да. – Холодно подтвердила Нин.
– Позаботься о себе! – Прикрикнул вслед Энки.
Нин сказала:
– Будь любезен.
И, не оглядываясь, прошла несколько шагов. Энки понял, куда она идёт.
Камин неистовствовал, слегка обиженный, что о нём позабыли. Теперь же он расшевелился. Она сказала так, как обычно начинают долгий разговор:
– Ну, Энки.
Он понурился.
– Да? – Смиренно.
– Вот. – Жёстко.
Показала тонкой белой рукой на вырвавшийся рог пламени, долго, как нарочно, державшийся в воздухе, будто не из огня сделался, а из более плотной материи.
– Что?
– Вот! Ты же сказал?
Энки понял не сразу, но сразу согласился с апломбом и, выпрямившись, посмотрел направо, налево и на неё:
– Я виноват.
– Ты виноват.
– Я страшно, страшно виноват.
– Ты очень виноват, Энки. Потому – делай.
– Что?
– Про огонь ты сказал?
– Ну, да… – Неуверенно.
– И что?
– Ты правильно делаешь, что казнишь меня.
– Конечно, правильно. Прыгай.
Подбородочком показала. Энки неуверенно посмотрел в камин.
– Что, сюда… вот ты то, что я подумал, имела в виду?
– Имела.
– Но?
– Не прыгнешь? А я бы тебя простила.
– Правда? – С надеждой.
И он сделал рукой движение к мягкому потоку горячего воздуха.
Нин спросила:
– Красиво, да? – Протянув руку, щёлкнула задвижкой, и распахнула воротца решётки. Мелькнувшая в пламени головка змеи сказала: «Тс». Нин к этому прибавила:
– И поступок был бы красив. Искупление, Энки!
Оттеснила