Ферма в руках опытной хозяйки вскоре стала приносить хороший доход; ее продукция находила выгодный сбыт в Москве, и Залесская год от году расширяла дело.
Сама же Анжелика Сигизмундовна Вацлавская прямо проехала в Петербург, где и осталась на постоянное жительство.
Когда Ирене минуло восемь лет, к ней была приглашена гувернантка, тринадцати же лет она была помещена в пансион г-жи Дюгамель в Москве, в приемной которой мы и застали ее в предыдущей главе нашего рассказа.
Соблазненная чуть ли не тройной против назначенной за пансионерку платой, чопорная начальница этого аристократического московского пансиона склонилась на просьбы г-жи Вацлавской и согласилась принять в число своих воспитанниц ее незаконную дочь, в метрическом свидетельстве которой, к довершению ужаса г-жи Дюгамель, было сказано, что девочка крещена в церкви Рязанского острога.
– Прости меня, няня, – отвечала Ирена, бросаясь на шею Ядвиге Залесской, – я так расстроилась разлукой с подругой.
– Кто она, эта чернобровая?
– Дочь князя Облонского.
– Чье именье с нами по соседству?
– Да.
– Нечего сказать, красавица княжна!
– Она едет к родителям, в свою семью, а я, Бог знает, еще увижу ли свою маму… – сквозь слезы проговорила молодая девушка.
– Ты ее увидишь! Я получила от нее письмо. Она приедет завтра или послезавтра, – успокоила ее Залесская.
– Ах! – воскликнула Ирена, и глаза ее заблестели радостью.
Она бросилась обнимать свою няню.
– Однако надо ехать! Что же мы стоим среди двора? – сказала Ядвига и, приподняв Ирену, как перышко, усадила ее в тарантас и села сама.
Работник фермы, неуклюже одетый в кучерское платье, стегнул лошадей, и тарантас тронулся от подъезда.
Ирена всю дорогу была оживленна, рассказывала без умолку своей няне о пансионской жизни, о своей новой подруге Юлии Облонской, расспрашивала о жизни на ферме, о каждом работнике и работнице в отдельности.
– Отчего мы не ездим по железной дороге? – спросила она, окончив рассказы и расспросы.
– Такова воля твоей мамаши, – отвечала Ядвига, – она строго запретила ездить с тобой на машине[2].
– Почему?
– Вероятно, боится какого-нибудь несчастья, которые теперь так часто случаются на этих костоломках, и, вообще, надо думать, имеет на это свои основания.
Молодая девушка замолчала.
Сильные деревенские лошади бежали крупной рысью и вскоре остановились у двухэтажного деревянного здания с большим двором, застроенным разного рода постройками: конюшней, коровниками, погребами, с примыкающим к нему обширным фруктовым садом и огородом.
Все эти здания были обнесены высокою деревянною решеткою.
Местность, где находилась ферма, вопреки мрачным краскам, на которые не поскупилась в описании Ирена в разговоре со своей подругой, была очень живописна.