– Мой зять не совсем ловок! – говорил про него сам князь Сергей Сергеевич с иронической улыбкой.
Действительно, несмотря на то что он безукоризненно одевался по последней моде у лучшего портного, в его манерах, движениях было что-то резкое, угловатое.
– Наконец, хоть ты! – сказала Надежда Сергеевна, идя навстречу своему мужу. – Я всегда боюсь, когда ты ездишь верхом… А где сестра и Виктор Аркадьевич?
– Не знаю! Я от них отстал, сам черт их не догонит. Они не скакали, а летели.
– Юлия немного неосторожна! – сказала она.
В эту минуту на террасу вбежали молодые люди.
– Ты, кажется, здесь стала первой наездницей! – сказала Надежда Сергеевна, подойдя к раскрасневшейся от быстрой езды сестре.
– Мне показалось, – заметила та, не отвечая на вопрос, – что Аврора, – так звали ее лошадь английской и частью арабской породы, – немного ушиблась…
– И ты не испугалась?
– Нет!.. К тому же я была не одна. Виктор Аркадьевич ехал рядом со мной…
– Это тебя успокоило?
– Юлия Сергеевна, – перебил Бобров, слегка смущенный, – слишком хорошо ездит, чтобы чего-нибудь бояться.
– Что это папа нынче так запоздал? – проговорила Надежда Сергеевна.
Все уселись на террасе в ожидании князя, удивляясь такой несвойственной ему неаккуратности. Через несколько времени появился и он.
– Ах, папа, – вскричала Юлия, – мы заждались тебя и уже терялись в догадках, что могло случиться.
– Ничего особенного, я просто зашел слишком далеко.
Он любезно предложил руку своей старшей дочери и повел ее в столовую.
Виктор Аркадьевич, сидевший около Юлии, предложил ей свою.
Граф один пошел за ними.
После завтрака, выпив свой кофе, Надежда Сергеевна с Юлией вышли снова на террасу, оставив за столом одних мужчин.
– Мне нужно с тобой переговорить! – сказала Ратицына своей сестре.
Как только дочери его удалились, Сергей Сергеевич сделал знак человеку с суровым, торжественным и необычайно серьезным видом, в ливрейном фраке и белом галстуке, стоявшему за стулом князя.
Это был камердинер, наперсник и поверенный тайн его сиятельства.
– Степан!
Лакей почтительно наклонился к князю.
– Ты придешь ко мне в кабинет сегодня, тотчас же после обеда. Мне нужно отдать тебе некоторые приказания, – почти шепотом произнес Облонский.
– Особые? – так же тихо спросил камердинер.
– Да, особые!
На гладко выбритом, бесстрастном лице Степана мелькнула