– Так ей в ноги бухнуться и тянет, да во всем покаяться, в душу так и глядит, словно ангел Божий, и все твое нутро переворачивает! – говорили о ней последние.
Петр Иннокентьевич любил ее, но какою-то порывистою, неровною любовью, которая причиняла ему порой жгучее страдание.
Положительно боготворил свою ненаглядную Танюшу и ее крестный отец Иннокентий Антипович.
II
Племянник
Татьяна Петровна с наступлением весенних дней большую часть дня проводила вне дома, то в садовой беседке, то гуляя по берегу катящего быстро свои волны многоводного Енисея.
Изредка она гуляла с отцом, чаще с «крестным», как она звала Иннокентия Антиповича, в большинстве случаев – одна.
В день, с которого начинается наш рассказ, она, по обыкновению, утром вышла в сад, одетая в простенькое платье из серой материи и круглую широкополую шляпу из русской соломы.
Не успела она сделать несколько шагов, как ей навстречу попался молодой человек, высокого роста, довольно красивый, если бы выражение его правильного лица, обрамленного каштановыми волосами, с такой же маленькой пушистой бородкой, не было бы пронырливо-хитрым и взгляд, глядящих исподлобья, карих глаз не блестел бы порой каким-то стальным, отталкивающим блеском. Маленькие усики оттеняли толстые чувственные губы; одет он был в длиннополый черный сюртук и сапоги бураками, а черный картуз был надвинут на голову несколько набекрень.
– Гуляете, Танюша? – вкрадчиво улыбнулся он.
– Да. Не видали ли вы крестного?
– Он, кажется, в приисковой конторе…
– В таком случае я подожду его…
– Хотите пройтись со мной, я провожу вас, куда вы пожелаете.
– Нет, спасибо, если я не дождусь крестного, то пойду одна.
Молодой человек закусил нижнюю губу, и его глаза блеснули стальным блеском.
– Что вы имеете против меня, Танюша? Я давно замечаю, что я для вас хуже всякого рабочего-поселенца, а, между тем, я все же вам несколько сродни.
– Я знаю это… Но что же в моих словах нашли обидного?
– Ничего… – сквозь зубы вымолвил он, – но только вы меня не любите.
– Я люблю всех, Семен Семенович… – просто отвечала Таня.
– Но вы не солжете… Ведь я вам не нравлюсь?..
– Кто сказал вам это? Да если бы это было и так…
– Видите ли… вы сознаетесь… А я люблю вас, Танюша, и если бы вы только захотели, если бы вы захотели, то в высоком доме скоро бы отпраздновали счастливую свадьбу.
Татьяна Петровна зарделась, как маков цвет. Она только что хотела ответить, как из-за угла аллеи, у которого они стояли, показался Гладких.
Лицо его было чрезвычайно серьезно.
Он слышал их разговор от слова до слова.
– А, вот и крестный! – бросилась к нему молодая девушка, не обращая более внимания на своего влюбленного троюродного брата.
– Ты пойдешь гулять со мной? – спросила она, бросаясь к нему на шею.
– Нет,