Когда, однако, он увидел как он идет, в его груди опять появилась надежда, он почувствовал глубокое удовлетворение, когда увидел Калеба, который нес в руке не что иное, как письмо. Когда мальчик подошел к нему, он приблизился к нему и радостно сказал:
– У тебя письмо, ты видел ее и получил ответ?
Калеб решил ничего не говорить, он вспомнил разные поговорки о пользе молчания. Он хотел избежать возможных будущих упреков, поэтому вместо того, чтобы произносить какие-то замечания, просто с умным видом приложил палец к губам.
Затем он передал письмо Джеймсу Андерсону, и мысли того погрузились слишком сильно в содержание письма, поэтому он не обращал внимание на почтальона.
Калеб подумал, что сейчас есть хорошая возможность удалиться, и, чтобы избежать ненужных вопросов, зашагал прочь на самой большой скорости.
Джеймс Андерсон, оторвавшись от внимательного чтения одного предложения, которое содержало письмо, и подняв голову, был изумлен, найдя, что его почтальон ушел. И это с учетом того, что этот мальчик так сильно желал получить плату за эту услугу.
– Что случилось с мальчиком? – сказал он. – Я хотел задать ему еще сто вопросов.
Миссис Вильямс так хорошо подделала почерк своей дочери Хелен, что Джеймс Андерсон был полностью убежден, что письмо было написано избранницей его сердца.
Он был уверен, что письмо выражало холод и отчужденность, поскольку, с учетом того, что они не виделись так долго, и того, что он любил ее так сильно, оно должно было содержать хотя бы пару слов о любви.
– Она могла сказать мне, что ее сердце принадлежит мне, – пробормотал он сам себе, – или дать мне сразу понять, что оно изменилось так, что я его теперь не узнаю. Теперь остается только ждать встречи с ней. А может быть, у нее не было времени написать больше, может быть, она не доверяла почтальону, посчитав, что будет небезопасно выражать свои настоящие чувства в этом послании.
Надеясь на это и пытаясь убедить себя в лучшем, Джеймс Андерсон с нетерпением стал ждать часа, когда, в соответствии с полученной запиской, он сможет увидеть лицо той, воспоминания о ком согревали его в часы одиночества и давали возможность переносить зло и несчастья, которые при других обстоятельствах были бы непреодолимыми.
До восьми часов оставалось не так уж много времени. Без пяти минут восемь Джеймс Андерсон, трясясь от нетерпения, подошел к двери дома миссис Вильямс. Его рука тряслась, когда он поднес ее к дверному колокольчику. Он сказал себе, что пришло время, когда все должно стать известным, когда он поймет, что ему теперь ожидать, на что надеяться или чего бояться.
Несомненно, что-то сильно давило на его сердце. Был неопределенный страх того, что все плохо. За время, между тем как прозвенел колокольчик и открылась дверь, он пережил чувство неловкости, которое всегда сопровождает сильное беспокойство и которое является очень тяжким.
Дверь открылала