Иван IV тяжело пережил крах своей власти и государства. Он продолжительно болел и все свое время теперь проводил в покаянных молитвах и суровом посте, который, по свидетельствам современников, больше напоминал самоистязание. Предположительно, Иван Грозный умер, уморив себя голодом. Возможно, он искал себе именно такой смерти, которой был загублен его народ. Царю на тот момент было 54 года, но выглядел он изможденным глубоким стариком. Перед смертью он принял монашескую схиму.
Соборная площадь Московского Кремля. Слева, в подклете, – Казенный двор. Миниатюра из книги «Об избрании на… престол». 1672–1673 гг.
3.3. Ермак
26 октября 1582 года казачий атаман Ермак, разгромив армию Кучума, вступил в покинутый им город Сибирь (Кашлык). В сибирской столице Ермак обнаружил богатую казну поверженного хана, которую тот в спешке не успел взять с собой.
Сразу после взятия города казак Иван Кольцо, назначенный Ермаком главой посольства, и атаман Чиркас Александров с захваченной казной Кучума и собранной данью отправились в Москву.
В январе 1583 года посольство от вольных людей Ермака прибыло в столицу, вскоре после того, как ее покинул посол римского папы Поссевин. Главной целью миссии папского посланника было убедить царя Ивана обратиться в католичество, получив тем самым помощь римского папы, и стать форпостом просвещенного западного мира на рубежах далекой Азии. Отчаянное положение Ивана Грозного, который остался без подданных и без казны, в окружении врагов, на грани голодной смерти, сулило успех данному предприятию [15].
Но царь православный отверг предложения папы римского, прекрасно понимая, что за этим последует. Он отдавал себе отчет, что его уничтожат: два мощных государства, католическая Польша и Швеция, только и ждали сигнала продолжить раздел «московской добычи». На мгновение остановилась Речь Посполитая, следя за движением руки своего «бога» – папы римского, и готова была нанести сокрушительный удар, как только он подаст знак.
На что надеялся царь Иван? На молитву, на чудо?
3.4. Чудо
Посольство Ермака с казною Кучума и собранным ясаком на общую сумму, сопоставимую с годовым доходом всего Московского царства, было настолько же неожиданным, насколько и спасительным. В другой ситуации «послы» Ермака, скорее всего, были бы казнены, а его авантюра осуждена. Они были не подданными царя Ивана, а «вольными людьми», военными наемниками-казаками с Урала, присягавшими тому, кто платит. Больше всего на свете они ценили собственную свободу, а своим откровенным безумством вмешались в большую политику сдержек и противовесов, в очень сложную систему вассалитетов и зависимостей того времени, что было чревато