Получены данные о том, что в нашей стране намного больше, в сравнении, например, с США, респондентов, утвердительно отвечающих на вопрос о том, «может ли человек нарушать закон и при этом быть правым?». Число же считающих, что законы нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах, т. е. подлинно законопослушных (по крайней мере, на словах), с начала 1990-х годов практически не менялось и в начале 2000-х составляло 10–15 % (Воловикова, 2004). В отличие от западных стран, где моральная и правовая социализация происходит в основном через воспроизводство принятых в обществе норм и законов, в нашей стране этот процесс либо «застревает» на начальной стадии, где послушание обеспечивается с помощью страха наказания, либо сразу «проскакивает» к высшему, характеризующемуся опорой на высшие этические принципы и совесть (там же)[18]. Аналогичные результаты дает изучение моральных суждений младших школьников, которые считают основными причинами совершения поступков страх наказания и сочувствие, причем за последние 70 лет эта схема объяснения мало изменилась (Кравцова, 2005). Зато изменилось другое: опросы демонстрируют снижение численности граждан, для которых приоритетными ценностями являются честность, порядочность, трудолюбие (Елецкая, 2009; и др.).
Социологи констатируют, что «сегодня, в условиях интенсивной экспансии уголовно-криминальной субкультуры в обыденную жизнь россиян, у социума остается немного каких-либо социальных ограничителей, позволяющих противостоять этой экспансии. Нормативная система преступного мира, активно ретранслируемая через СМИ и продукцию массовой культуры, находит благодатную почву в обществе, испытывающем дефицит социальных ценностей (ценностную аномию), а традиционное для российской культуры непочтительное отношение к формально-юридическому закону только облегчает такое „вторжение“: сегодня в представлении многих граждан именно воровской закон олицетворяет собой справедливость» (Преснякова, 2006, с. 50). Характерны и такие утверждения социологов: «Элементы криминальной субкультуры сегодня так или иначе присутствуют во всех сферах жизни российского общества – от повседневной жизни до правил организации экономической и политической «игры», от межличностных отношений до социальных институтов» (там же, с. 38); «криминальная субкультура в последние годы масштабно проникает и в массовый культурный продукт – художественные фильмы и сериалы, блатные песни, звучащие по радио, в ресторанах, кафе, транспорте, детективы и боевики (которыми завалены все книжные прилавки), даже в рингтоны для мобильных телефонов» (там же). По данным социологических опросов, больше половины наших сограждан систематически использует блатной жаргон (там же).
Симптоматичные результаты дали психологические обследования ограниченно вменяемых правонарушителей. Оказалось, что под словом «свобода» они