– Хорошо, мистер Симпл, – сказал он, допив стакан с глубоким вздохом, выражавшим удовольствие. – Так как вы сделали это с добрым намерением, то я прощаю вам на этот раз; но помните, что если в другой раз принесете мне стакан грогу, то чтоб это не было в присутствии капитана и старшего лейтенанта.
Я обещал и ушел очень довольный примирением с ним и еще более отзывом старшего лейтенанта, который утверждал, что настоящий поступок не доказывает моей глупости.
Наконец наша вахта кончилась, и около двух часов меня сменил мичман следующей вахты. Очень неприятно, когда тебя не сменяют вовремя; но если бы я в таком случае сказал хоть слово, то, наверное, был бы побит на следующий день под тем или другим предлогом. С другой стороны, мичман, которого я сменял, был гораздо сильнее меня, и если бы я не поднимался заблаговременно, он непременно стащил бы меня с постели и поколотил; часто, благодаря им обоим, я был на вахте чаще, чем следовало; исключения случались только тогда, когда шкипер посылал меня в постель до истечения моей вахты.
Глава двенадцатая
Пациент старшего лейтенанта. – Мистер Чакс, боцман, поверяет мне тайну о своем благородном происхождении.
Прежде чем примусь продолжать рассказ, я хочу объяснить читателю, что история эта написана не в позднейший период моей жизни, когда я приобрел уже некоторое знание света. Впервые отправляя меня в море, матушка просила, и я обещал ей вести дневник моих приключений и мыслей, которые они внушат мне. Я строго исполнял это обещание, и когда стал сам себе господином, этот дневник остался в моем владении. Естественно, что в изложении первой половины моих приключений каждое событие представлено в духе того впечатления, которое оно произвело на меня. Впоследствии мнение мое касательно многих вещей изменилось; некоторые пассажи и истории заставляли меня смеяться над собственной глупостью и наивностью; но все-гаки я счел лучшим не замещать в нем свои юношеские представления о жизни теми, которые внушила мне впоследствии дорого приобретенная опытность. Нельзя требовать от мальчика пятнадцати лет, воспитанного в стенах провинциального города, чтоб он смотрел на вещи и судил о них так, как молодой человек, видевший и испытавший в жизни многое. Итак, читатель не должен забывать, что в моем дневнике я сообразовывался с понятиями и чувствами, руководившими мной в каждом из различных периодов моей жизни, о которых я буду рассказывать.
Однажды утром я стал свидетелем забавного случая. Мы занимались штопанием коек на квартердеке. В это время вошел юнга с койкой на плечах, и когда он проходил мимо старшего лейтенанта, последний заметил у него за щекой сверток табаку.
– Что это у тебя, мой милый, десны болят, что ли? Твоя щека страшно распухла.
– Нет, сэр, – возразил юнга, – я ничего не чувствую.
– Ну так, может быть, у тебя зуб болит? Открой рот, я посмотрю.
Юнга очень неохотно открыл рот, и глазам старшего лейтенанта представился