– Я вовсе не потеряла голову, – возразила она, тут же подумав про себя: «А интернет, интересно, взорвать на воздух можно?»
– С моей точки зрения, это выглядит именно так.
– Я снимаюсь в кино, – напомнила Анни, – а этот необычайный процесс всегда требует от актера некоторой странности.
– А сейчас вот я любуюсь твоими титьками, – сообщил он, и Анни, не зная, что ему ответить, просто сбросила вызов.
В тот же день, явившись на банкет для главных актеров в снятый Фримэном особняк, Анни сразу почувствовала себя крайне неловко, обнаружив там развешанные по всему дому снимки ее обнаженных прелестей. Фримэн вышел в прихожую ее встретить, как ни в чем не бывало покусывая какой-то новый, непривычного размера, шоколадный батончик, сочившийся тягучей карамелью.
– Это что такое? – возмутилась Анни, срывая одну из фотографий и комкая в руке.
– Теперь ты знаменита, – ухмыльнулся он. – И все благодаря мне.
Анни выбила у него из руки недоеденный батончик и выскочила из дома.
– Потом сами же будем смеяться, вспоминая! – крикнул ей вдогонку Фримэн.
Нашарив в сумочке ключи от машины, она трижды выронила их из рук, уже готовая разразиться слезами, и вдруг увидела, как по дорожке к ней торопится Минда. И хотя в фильме Фримэна они обе являлись ведущими актрисами, совместных сцен у них почти что не было, и Анни редко встречалась с ней на съемочной площадке. Увидев, как Минда несется к ней с искаженным лицом и, простирая руки, просит секунду обождать, Анни вдруг почувствовала неодолимое желание поскорее от нее сбежать, однако не смогла двинуться с места. Через пару мгновений Минда схватила ее за руку, задыхаясь и чуть не плача.
– Все это ужасно, да? – с присвистом выдохнула она.
Анни в ответ лишь кивнула. Зажав в ладони ключи от машины, Анни хотела побыстрее ее открыть, однако Минда явно не собиралась отпускать ее руку.
– Это просто ужасно, – продолжала она, обретя наконец нормальный голос. – Я говорила Фримэну, чтобы он прекратил, но ты же его знаешь! Он хоть и пишет для нас эти обалденные роли, но, мне кажется, он искренне ненавидит женщин.
Анни опять кивнула. Тут ей подумалось, что еще несколько лет постоянного применения этого тихого способа избегать надобности что-то говорить – и шея у нее вообще перестанет ворочаться.
– Не хочешь куда-нибудь закатиться? – спросила ее Минда.
Прислушавшись к своему внутреннему голосу, Анни произнесла:
– Да, пожалуй.
В итоге они оказались в маленьком баре, завсегдатаи которого