Ту, которая практически всю жизнь отравляла ее существование.
Глава 11
Мумочка, я скучаю по тебе каждый божий день.
Вот уже многие годы мне приходится тащиться одной по этой жизни после того, как ты оставила меня.
Странно, что я все время думаю об этом именно таким образом. Что ты оставила меня. Но ведь ты меня не оставила. Ты, черт тебя побери, умерла.
Прости, мумочка, ты никогда не любила, когда ругаются, и мне это тоже не нравится. Ты всегда говорила, что это признак «ограниченного вокабуляра».
А я всегда соглашалась с тобой, мумочка. Рано или поздно.
Помню тот единственный раз, когда я не согласилась. Я проснулась, а моя одежда уже лежала в ногах кровати.
Это было коричневое платье без рукавов, с пуговицами впереди. Темно-коричневое. Цвета грязи. Какой-то прямоугольник, который прикрывал мои ноги между коленями и лодыжками. Длинный, бесформенный лоскут грязи с двумя нашлепками в виде фальшивых карманов впереди. Даже карманы были фальшивыми.
А я любила карманы.
Я ненавидела это платье. Я не хотела надевать его и так и сказала тебе об этом.
А ты попросила меня подумать.
Но я сказала НЕТ.
Ты печально улыбнулась мне, и я поняла, что совершила ошибку. Но отступать было некуда.
И тебе тоже было некуда отступать.
Не говоря ни слова, ты прошагала в мою комнату. Достала всю мою лучшую одежду. И взяла ножницы, самые острые, которыми подстригала меня. Я знала, что они острые, потому что один раз ты слегка поранила мне шею, когда подравнивала затылок.
Ты уселась за кухонный стол, и на твоем лице блуждала улыбка. А я радовалась, что вижу хоть какую-то твою реакцию.
Вжик. Вжик. Вжик.
Я наблюдала, как ты превращаешь мою одежду в клочья – располосованный на ленты материал падал на пол, и ленты переплетались друг с другом, как змеи.
А платье без рукавов, сложенное, лежало на столе между нами.
Ты не резала вдоль швов. Ты резала так, чтобы вещи было невозможно восстановить. Ты наносила им неповторимый вред.
Ты хотела преподать мне урок.
Я начала раздеваться, и ножницы стали двигаться медленнее, но не остановились совсем. Я посмотрела на тебя, а ты не посмотрела на меня в ответ, потому что знала.
Знала, что победила.
Я надела сначала желтую тенниску, а потом этот коричневый ужас. Который висел на мне, как негнущийся кусок шоколада.
Ты молча и осторожно положила ножницы на кухонный стол и встала возле раковины.
А я стояла на середине кухни и смотрела тебе в спину. Единственным звуком был звук льющейся воды, пока ты намыливала руки.
И ты продолжала молчать. Что еще я сделала не так? Я поступила так, как ты просила, но видела перед собой недовольную спину и ощущала стену молчания.
– Мумочка…
Ты повернулась. Твое лицо было непроницаемым,