Теперь по второй моей жизни, надо сказать, не менее интересной и бурной. Очнулся практически здоровым, не знаю, где банда атамана Техно взяла картриджи для аптечек, а стоили они запредельно, но все же выдали Шону. Вытащил тот меня из-за кромки. Так вот, очнувшись уже практически здоровым, я решил вживаться в местную реальность. Шон, конечно, удивился, что я перестал его понимать и разговариваю на непонятном языке, но все же смог найти выход. Не все на планете впали в дикость, были и спецы. Например, старик Уд. Он застал тот момент, когда вирус начал действовать, молодым пареньком, курсантом одной из звездных академий на планете. В общем, прожил эти двести лет, и я его видел своими глазами. Вы не ослышались, он прожил именно столько, местные оказались долгожителями, средний возраст как раз эти самые двести лет, некоторые доживают и до двухсот пятидесяти, но это совсем редкость. Хотя омоложение бывает, мне об этом рассказывали, но там процедура омоложения запредельная по цене. Чуть ли не сто миллионов, но зато можно прожить еще двести лет.
Шон недели две пытался со мной общаться, но даже жестами сложно это было. Вот он и отвел меня к старику Уду. Нас встретил древний старикан с длинной седой бородой и плешивой головой. Посадил меня в кресло и надел на голову какой-то горшок, опутанный проводами. Потом как будто бомбочка взорвалась в голове, и я потерял сознание. Ненадолго, минут на двадцать, но когда очнулся, к своему удивлению стал понимать, что говорят окружающие. Жаль и старика. Он прожил два года после той нашей встречи. Не убили, его охраняли и берегли, сам умер, старый уже был. Мы с ним тесно общались эти два года, так что я реально грустил о нем. Хороший старикан, редкость среди жестянщиков найти хороших людей, там идут по трупам к свету, но мне повезло дважды встретить таких – Шона и Уда.
Я не стал скрывать, и Шон сразу узнал, кто я и откуда. Он недолго думал, повздыхал и хлопнул меня по плечу:
– Ты все равно мой брат, самый близкий мне человек, Гаврош.
Гаврош – это моя кличка. По фамилии. Я Гаврошев Эдуард Владимирович. Описал, кто это и почему меня так прозвали, так что брат стал часто меня Гаврошем называть. Я сразу озаботился образованием, мне нужно было знать не только язык, но и письменность. К сожалению, при передаче языка такого умения мне не внедряли. Шон жадничать не стал и оплатил услуги старика Уда. Правда, учиться пришлось вживую, с конспектами и тетрадками. Их нам заменяли доски, на которых я писал углем. Не было у старика нужной гипнограммы, это и печалило. Однако и письменность и счет за год я более-менее освоил. Да и Шона подтянул, тот тоже не умел ни читать, ни писать. Прожил я в этом новом мире четыре года, мне как раз на днях восемь лет исполнилось, Шон знал, когда я родился.
Прежде чем дальше описывать наше выживание в этом мире,