Гаврош. Владимир Поселягин

частое явление в этих случаях. Именно такую шестерку я и видел, когда Шон продал погрузчик и привел их к нам, он тогда купленной аптечкой спас меня. Я всегда это буду помнить. Сам я старался выглядеть нормально: обычная одежда, выменянная у сельчан – несмотря на вражду, торговля имеет место быть, магазины и бары на территории мегаполиса пополняются за счет них. Это только дикие жестянщики, или беспредельщики, как их еще называют, нападают на селения. Их отстреливают, причем всегда. Жаль, что Шон связался с Римусом и тот подбил его на это дело, я как мог удерживал, да не получилось. Шону шестнадцать было, жениться надумал, грязнули из жестянщиц ему были не нужны. Решил добыть себе чистенькую крестьянку. Помню, как рассматривал со стороны его голову на тыне деревни. Доженихался.

      Так вот, вернемся немного назад. Мне было тридцать три года, возраст Христа, как говорят, когда начались волнения на Украине. Муть с телевизора я не слушал, да и не было у меня его, постоянно в разъездах, уже понял, что власть взяли националисты и бандеровцы. Она и до этого была у них, за время оранжевой революции потихоньку продвигали на важные посты своих людей, а тут вышли из тени. Жил я в Киеве и, сообразив, что скоро произойдет, решил свалить из страны. Немного не успел, хотя в бойне против «Беркута» поучаствовал. Вернее, я как раз был за ребят. Я же копщик, у меня в гараже кроме старенькой, оставшейся от отца «Нивы», был небольшой склад восстановленного вооружения. Пострелял я из МГ от души, расстрелял машину с бандеровцами, причем натуральными, долго выслеживать пришлось. Успел обшмонать ее и свалить, до того как парни из «Беркута» появились. В машине снайперы оказались. Не врали разные источники, вот кто парней отстреливал. Шестеро их в микроавтобусе с затемненными стеклами было, без документов все. Всех и положил. Собрал трофеи и свалил на угнанной машине. Еле ушел. В принципе это была моя единственная акция. Пару раз титановой раскладной дубинкой расколол черепки самых ярых активистов из блакитных, но это так, больше душу отводил. Так что тут не о чем рассказывать.

      Квартиру, доставшуюся от родителей, я к тому времени уже продал, задержался из-за того, что гараж и машину продавал. А тут, постреляв, решил затаиться. Когда волнения к концу начали подходить, а на Донбассе уже вовсю шла война, продал все, оружие хорошо шло, но не так дорого, как хотелось, его теперь много по стране ходило. Вот винтовки снайперов ушли быстро и за хорошую цену. Так что, забрав все памятные вещи, я двинул в Россию. Родственников у меня не осталось – так, пара дальних теток, о которых я давно уже ничего не слышал, жил своим умом. У меня было порядка двадцати долларов личных накоплений, ну и все, что продал, дало солидную сумму в сто пятьдесят тысяч. Трешка у нас в центре была, дорогой район. Тем более продал квартиру до скачка цен.

      Границу пересек спокойно, деньги задекларировал, так что сразу отправился в соответствующее министерство и подал заявку на смену гражданства. Я русский, ни разу не украинец, нормально. Дело медленно двигалось, сам я в пригороде Москвы