В один из позднеоктябрьских вечеров мы сидели как обычно в «Угольке» и если честно, то немного скучали, но о том, чтобы разойтись, даже речи не было. День выдался на редкость плаксивый, все дорожки и тропинки были размыты и сочились водой. Мы готовы были сидеть тут хоть до утра, только чтобы не проходить вновь под насквозь вымокшими деревьями, которые словно специально норовили стряхнуть ледяные капли нам за шиворот. Возможно, именно поэтому народу в «Угольке» было много, практически все места за столиками были заняты.
Мы изредка обменивались репликами, но общий разговор как-то не клеился.
– Скажи-ка, Лева, – вдруг обратился Володя Гурман к сидящему напротив него Льву, – ты куда так настойчиво устремляешь взгляд?
– Я не уверен, но, по-моему, я вижу тут одно лицо…
– Неужели? И какому телу это лицо принадлежит?
– Класс? Отряд? Семейство? Подвид?
– Да вон там, видите, мадам в одеяле.
– Левочка, детка, это не одеяло, это шаль расцветки «Бербери».
– Расцветки чего?
– Видишь ли, Лева, каждая женщина имеет среди прочих своих богатств хоть что-то в расцветку «бербери», а те, кто не имеют – стремятся иметь. Назвать шаль расцветки бербери одеялом – это все равно что назвать горностаевую мантию… ну не знаю… плащ-палаткой.
– Причем, если какой-нибудь поясок или бантик можно приравнять к тройке или четверке, то шаль – это уже у них туз. Но масть вся козырная.
– Да, Лева, такие вещи надо знать.
– Откуда мне? Это вы общаетесь с порочными женщинами.
– Ну, если считать любовь к расцветке в клеточку пороком, то непорочных женщин не бывает.
– Почему, бывает. Вот моя Муся, например… Живет спокойно без всяких этих.
– Да? А ты, Левочка, спроси у нее, хочется ли ей иметь что-нибудь такое…
– А лучше просто подари ей сумочку бербери, и мы увидим…
– Лев, если я правильно разбираюсь в людях, то эта дама в одеяле, мягко говоря, не молода… Чем она тебя так привлекла?
– Оставьте его. Это дело вкуса. Некоторые любят похолодней…
– Лева, признайся, может, ты геронтофил?
– Да какой к лешему геронтофил! Я ее знаю около тридцати лет, если это она, конечно. Вернее, я ее видел последний раз лет тридцать назад.
– Ребята, это его первая женщина.
– И последняя. Единственная любовь Льва.
– А как же Муся?
– А с Мусей он дружит.
– Слушайте, идите к черту. Обрадовались, накинулись! Это тетя Туся, подруга моей матери.
– Представляю, как ты сейчас подойдешь «тетя Туся, я нашел тебя! Где ты была все эти годы?»
– Только не рыдай ей в плед! Не порть «бербери».
– Может правда, подойти, спросить?
– Только не говори ей «тетя Туся».
– А как?
– Ну, как, по имени-отчеству.
– А думаешь, я знаю, как ее зовут? Я всю жизнь