– Оставьте нас одних! – проговорил последний, указывая ему на дверь.
Цыган, молча поклонившись, вышел из комнаты. «Ищи, выслеживай, выспрашивай, сколько твоей душе угодно, – пробормотал он за дверями, – все равно без меня ты ничего не добьешься, а уж я постараюсь сторицей отплатить тебе за побои; кровью или золотом, а уж ты мне заплатишь за них!»
Заперев дверь за цыганом и отодвинув свой стул возможно дальше, то есть к самому окну, Сирано сказал серьезным тоном:
– Садитесь, пожалуйста.
Молодой человек послушно уселся перед Сирано.
– Я пришел сюда ради вас и для вас, – это нахожу необходимым сообщить вам сейчас же, чтобы заставить быть со мной откровенным. Согласны ли вы?
– Как сказать… это зависит…
– Отвечайте прямо, без обиняков, да или нет? – проговорил Сирано, слегка раздражаясь.
– Хорошо, я согласен отвечать вам на все откровенно.
– Ну, начнем, в добрый час! Вы влюблены в Фавентин?
– Сударь… – пробормотал Мануэль, пытаясь встать.
– Вы ее любите. Ваш вчерашний романс не был обыкновенной импровизацией. Наконец, ваши взгляды, ваше волнение говорили лучше и больше всяких слов. И граф де Лембра был прав, ревнуя к вам невесту.
– А если бы и так, что же из этого? – запальчиво спросил Мануэль, гордо закидывая свою красивую голову.
– Хорошо! Но раз вы рискнули так высоко метить, то, вероятно, у вас была какая-нибудь задняя мысль?
– Нет, я люблю ее и признаюсь в этом, но задних мыслей и замыслов у меня никаких не было.
– В таком случае, друг мой, вы просто безумец!
– Почему безумец? Я преклоняюсь перед женщиной, очаровавшей меня своей грацией и красотой. Это чувство касается лишь одного меня. А ей не все ли равно, люблю ли я ее или нет, раз она ко мне равнодушна?
– А я иначе думал.
– Как же именно?
– Я предполагал, что вы, не находя возможным низвести мадмуазель Жильберту на равную себе ступень, захотите найти возможность возвыситься до нее.
– Нет, я ни о чем подобном не думал.
– Неужели?
– Уверяю вас!
– Стало быть, вы ни больше ни меньше как обыкновенный цыган, нищий, отличающийся от других, подобных вам, лишь смелостью, иначе говоря, нахальством? – разочарованно проговорил Сирано.
– Да, я ничем другим не отличаюсь от других, – сдержанно ответил Мануэль.
– Вы глубоко убеждены в этом?
– Конечно… мне кажется… – бормотал Мануэль, невольно волнуясь.
– Расскажите мне, пожалуйста, всю вашу жизнь, – обратился Сирано к молодому человеку, еще ближе придвигаясь к нему. – Вы можете быть уверены, что говорите со своим другом! – добавил он просто.
– Моя