Я хрустел и думал: «Жены декабристов… А может быть это такая же красивая легенда, как та, что я выдумал о женах чиновников, когда шел домой после порки? Может на самом деле все было приземленней и прозаичней? Ну и пусть легенда! Красивая легенда помогает жить, дает силы отрываться от земли и устремляться ввысь! Красивая легенда полезней, чем сухая правда. У всех тех, кто корчился сегодня рядом со мной на столах, тоже есть красивая легенда о своей жене, легенда, которая дает им силы быть чиновником в этой параллельной Руси.
«Кстати, – сказала Гульсары, – я тут переспала кое с кем и тебя выдвигают депутатом. Там платят больше и порют реже. Завтра у тебя встреча с избирателями.»
Я шел на встречу с избирателями, а сам думал об адюльтере Гульсары. Что чувствовала она, изменяя мне, что думала в эту минуту, как невольно сравнивала с тем другим и в чью пользу было ее сравнение? Нестерпимую боль причиняли мне эти мысли, такую боль, что хотелось ее прервать даже ценой немедленного сокращения своей жизни. А главное, почему она с такой откровенностью рассказала мне обо всем? И вдруг этот последний вопрос открыл мне глаза, заставил по другому взглянуть на поступок своей жены. Я провел параллель. Что чувствует Гульсары, когда ложится в постель со мной? Она чувствует только вкус недоеденной курицы, куски которой застряли в зубах. О чем думает она в минуты близости? – Она думает о том, сколько еще осталось застрявших в зубах кусков и как их достать. Поэтому есть ли моей жене смысл скрывать факт, что она выковыривала курицу из зубов, находясь при этом с другим мужчиной? – Такого смысла нет. В этом случае была ли измена? – Нет, измены не было, потому что, находясь что в моих объятиях, что в объятиях другого мужчины, Гульсары всегда остается верна своей главной любви – вареной курице. В сущности что она сделала? Она, дожевывая аппетитные кусочки птицы рядом с другим мужчиной, устроила меня на престижнейшую работу. Депутат! Это тебе не хухры-мухры. Какая жена декабриста смогла бы такое? Может быть Мария Волконская? – Как бы не так! А моя смогла! Умничка! И я должен быть ее достоин. Поэтому следует взять себя в руки и думать не о мнимом адюльтере, а о том, что я буду говорить своим избирателям. Ведь у меня с ними встреча, а я к ней не готов. И я усилием воли повернул свою мысль в нужном направлении.
Вот сейчас избиратели начнут упрекать меня в том, что, став депутатом, я непременно буду воровать. Я мысленно составил ответный монолог: «Отнюдь! Отнюдь! – замашу руками. Я сделаю свою деятельность прозрачной, как пеньюар моей Гульсары». Это должно произвести впечатление, но вряд ли