– Пап, ты чего слушаешь?
– Ужасно страшную музыку, Паша!
– А чего тогда слушаешь?
– А интересно! Чем она закончится?!
Несмотря на внешнюю захламленность, кабинет всегда был чистенький и имел большую популярность в нашей семье. Всегда рядом с отцом там кто-нибудь да копошился. Особо любили этот уголок внуки деда Оси. Часто они там спали на горбатом диване под стук дедова молотка. Дед разрешал им делать много неположенного. Например, забить в верстак последние два десятка драгоценнейших трёхгранный сапожных гвоздей, которые были выторгованы у ассирийцев и доставлены аж из столицы. Потом эти гвозди в отсутствии младых сапожничков щипцами, отверткой, плоскозубцами аккуратно вынимались из верстака и помещались на видном месте, возможно, до завтрашнего дня. Обычно за чистотой и порядком следила тут самая старшая внучка – Света. По собственной инициативе раз в неделю Света с веником заходила в дедов кабинет и властно заявляла:
– Всё, деда! Марш на улицу! Проветрись!
– Всё, внучушка, всё, Светочка! Иду ветриться! Хаха… – дед беспрекословно оставлял тапочки, колодки и выходил во двор…
А в тот день, когда отец вспомнил про тюрьму, про бабушку нашу Варвару Григорьевну, вместо Светы мать её, сестра Таня ходила с мокрой тряпкой и делала уборку. Я же расслаивал плоскозубцами ремень для подошв, а сам отец вынимал гвоздички из верстака. Все близкие родственники по бабушкиной линии говорили, что наша сестра Таня очень походит на бабушку Варвару Григорьевну, потому, наверное, Таня и опередила меня вопросом:
– А отчего она умерла?
– А вот, Таня, я не знаю! И никто теперь об этом сказать не может. Она как-то быстро сгорела, погасла. Бабушка у вас была… сильно верующая. А тут такое начинало твориться! Ваш дед Пашка, муж её – он жа Германскую войну прошел, видать, и цапанул там этой революционной заразы! Всякого там… Какая-то особая братства! Да какая-такая братства?! Ну, живи с соседями нормально, вот табе и братства! Целоваться что ли я со всеми каждый день должон? Блуд пошел от энтого братства – вот это точно. Братства! Свобода! Про энту свободу особо Пашаня хорошо трещала:
– Иосиф! Мы с тобой таперича свободные люди!
– От чего же мы стали таперича свободными?
– От