Таким он был в английском женском обществе, а вот что увидел зоркий наблюдатель в России: «Едва вышел из отрочества, два года провел в походах за границей, в третьем проскакал он всю Европу и Россию и, возвратясь, начал командовать Измайловским полком. Он был несообщителен и холоден, весь преданный чувству долга своего; в исполнении его он был слишком строг к себе и к другим. В правильных чертах его белого, бледного лица видна была какая-то неподвижность, какая-то безотчетная суровость. Тучи, которые в первой молодости облегли чело его, были как будто предвестием всех напастей, которые посетят Россию во дни его правления… Никто не знал, никто не думал о его предназначении; но многие в неблагосклонных взорах его, как в неясно-писанных страницах, как будто уже читали историю будущих зол. Сие чувство не могло привлекать к нему сердец. Скажем всю правду: он совсем не был любим».
После прощального приема у принца-регента 10 марта 1817 г. Николай выехал из Великобритании через Дувр в Кале, оттуда поехал в Мобеж, где находился русский оккупационный корпус.
Еще одно путешествие Николай Павлович совершил много позже, почти через четверть века, в 1844 г. – он тайно, под псевдонимом графа Орлова, отправился в Великобританию для важных переговоров.
Для оценки намерений Николая I предпринять путешествие в Великобританию необходимо сказать об отношениях между двумя государствами в 40-х гг. XIX в. Великобритания со все большей подозрительностью рассматривала непрекращающиеся попытки России развить экспансию в сторону Константинополя и Ближнего Востока, прикрываясь заботой о судьбе христиан и храмов Палестины и в то же время открыто заявляя о необходимости водрузить русский флаг на берегах Босфора, о завоевании его[41], установления русского господства в Малой Азии и тем самым доминирования в восточной части Средиземноморья, непосредственно угрожая жизненно важным коммуникациям Великобритании. Вообще говоря, стремление николаевской России занимать господствующее положение в Европе резко противоречило основному принципу политики островной Великобритании – поддерживать равновесие на европейском континенте.
Для Николая, державшего в своих руках внешнюю политику России (как, впрочем, и внутреннюю), было необходимо нейтрализовать Великобританию, самую могущественную страну мира, а если возможно, привлечь ее на свою сторону в своих замыслах раздела Турции. Будучи уверен в собственных дипломатических способностях, он предпринял довольно неожиданный шаг – вызвался сам (правда, инкогнито – под именем графа Орлова) приехать в Лондон.
Николай I, уверенный в том, что его всегда примут, счел возможным сообщить только 18 мая, что он появиться в Лондоне 20-го числа. Он привык в России являться к подчиненным как снег на голову и тут не отказался от своих привычек. В Англии при этом известии