Александр с сестрой под восхищенные возгласы зевак совершали конные прогулки по Гайд-парку или же в полях Хемпстеда и Хайгейта. Популярным он был необыкновенно – даже герцог Кентский пожелал назвать свою дочь, родившуюся через три года после этого визита, в честь русского императора – Александриной. Эта была та самая знаменитая королева, известная более под своим вторым именем – Виктория.
10 июня на скачках в Аскоте все внимание было обращено не столько на сами скачки, сколько на гостей. Александр I произвел смотр 15-тысячного войска в Гайд-парке, он ездил верхом «по важнейшим лондонским улицам… и осматривал все народныя здания». При посещении Английского банка император отметил, что все виданное им «в полной мере оправдывает славу, которою пользуется Англия в разсуждении торговли, истиннаго богатства и честнаго характера жителей».
Сообщалось, что Александр настолько увлекся политическими порядками, что как-то, беседуя с представителями партии вигов о пользе оппозиции, сказал, что он позаботится о создании в России un foyer d’opposition (центра оппозиции), естественно, только «честной и благонамеренной», что по возвращении в родные пенаты, конечно же, было прочно забыто.
Особенно торжественным был прием, устроенный 18 июня 1814 г. лорд-мэром в огромном старинном парадном зале ратуши Сити – Гилдхолле*. При проезде гостей порядок на улицах города обеспечивали восемь тысяч солдат, все улицы по маршруту проезда были плотно заполнены народом (как сообщалось, население Лондона, насчитывавшего около миллиона жителей, увеличилось в дни визита на 200 тысяч человек).
В зале Гилдхолла поставили три кресла – для Александра I, прусского короля и принца-регента; на огромных столах, накрытых на 470 приглашенных, красовался знаменитый золотой сервиз, стоивший 200 тысяч фунтов стерлингов, и на них «было все, что могли произвести природа, искусство, время года и различные страны света». Сотни приглашенных представляли собой живописное зрелище: «Разноцветные стекла длинных окошек отражались изумрудами и яхонтами и распространяли лучезарный свет на все предметы, возвышая новыми прелестями розовые ланиты женщин, наполнявших галлереи, или одевая их алебастровые груди очаровательною тенью».
Гостей приветствовали песней «Oh, the Roast Beef of Old England!», которая вызвала необычайный прилив чувств и у присутствующих:
When mighty Roast Beef was the Englishman’s food,
It ennobled our brains and enriched our blood.
Our soldiers were brave and our courtiers were good.
Oh! the Roast Beef of old England,
And old English Roast Beef!…
(Когда могучий ростбиф был едой англичан,
Он облагораживал наши умы и питал нашу кровь.
Наши солдаты были храбры и наша страна процветала.
О,