– Почему в менты подался? – настаивала брюнетка.
– В армии отслужил. Сверхсрочник. Поэтому и переход армейского старшины в «ментовское», как вы изволите выражаться, ведомство, – продолжал сочинять Федор, приписывая биографию своего одноклассника капитана Поршева самому себе.
– Инерция советского дебилизма! Понятно. А вот я, признаюсь по секрету, – последняя шлюха Совейского Союза! – весело заявила брюнетка. – Под Новый год сваливала за Океан, думала, – навсегда. Бродила перед посадкой в самолет по «дьюти-фри», тут по радио объявили, что СэСэСэРа не стало19. Развалился могучий наш Совок! Так что, выходит, проходила я границу и погранзону уже последней – распоследней… Понимаю, глупо, но горжусь!
Федор благоразумно удержался от саркастических замечаний по этому поводу и расслабленно уставился в черное, зеркальное оконце поезда, где в чернильном пространстве проносились белыми кометами огни.
Брюнетка еще долго бубнила о том, как улетела сначала в Аргентину со своим любовником – бандитом по имени Эдуард, по прозвищу Штырь. Как Штырь обокрал ее и бросил в Буэнос-Айресе без денег. Как приютили ее пожилые эмигранты из России, той, первой белогвардейской волны. Как год она собирала средства для возвращения на Родину, работая официанткой и танцовщицей в ночном баре. Как застряла в Польше и сожительствовала со старичком – ювелиром…
На этом брюнетка прикрыла глаза и безмятежно уснула, даже не накрывшись одеялом.
Кошмар
Когда попутчица вскрикнула во сне и проснулась, Федор еще и кофе не допил. Брюнетка уставилась на него стеклянными сонными глазами и спросила хрипло:
– Давно едем?
– Часа два.
– Ок. Как зовут?
– Федор.
– Вероника.
– Неплохо, Вера и Победа – в одном лице.
– Ок. Федя, значит! Очень приятно. При чем тут «победа»?
– Ника – богиня Победы!
– А-а, легкой победы хочете, гражданин начальник!
– Отдыхай, хватит приключений! – попросил Федор. – Давай спать.
– Не собираюсь с тобой спать! – пробурчала брюнетка.
– Никто и не просит. Засыпай!
– Нееет, ты не мент! – сладко зевнула Вероника. – Точно! Немент. Слишком культурный и терпеливый. Ты – терпила, по понятиям зоны.
– А ты, значит, в свои… надцать лет уже по зонам потаскалась?
– Нет, – весело откликнулась