Лишь испытания, где все увидят уменья и храбрость твои.
Не пресловутую здесь отмываем честь мундира,
Но честь народного, советского стального командира,
И это ясно всем и каждому, как дважды два – четыре:
После штрафбата – ни пятна от приговора на мундире!
Какие уравнения ни задавала б всемогущая судьба,
Но не уронит честь свою ни командир и ни штрафник,
Отныне наш закон: «Жизнь – Родине, честь никому и никогда!»
Определяющая то оценка в твой офицерский боевой дневник.
Алгебру боя, логарифмы разведок, боёв рукопашных
Изучим в боях, что не раз и не два, и не три предстоят,
И сумма иль разность дней лёгких, горячих и страшных
Тригонометрию нашей конечной Победы определят.
В историю фашизма навечно кол осиновый вобьём,
Очистим географию Европы советским сапогом,
Арийский скот по Дарвину в лик человеческий вернём,
И долго помнить будем славный офицерский батальон!
Село Городец Жлобинского района Гомельской области. Март, 1944 год
Эх, крепки штрафники
Из списка своих фронтовых стихотворений я включил это, одно из первых моих стихов, которое очень нравилось штрафникам, они его даже пели вместо маршевых песен. Офицеры постоянного состава часто цитировали его строки на подписях к фотографиям и в своих письмах. Вот одна такая на фотографии, подаренной командиром роты майором Павлом Тавлуй начальнику разведки батальона капитану Борису Тачаеву. Орфографию фронтовику, ротному командиру штрафбата, Тавлую простим. А называлось это стихотворение «Эх, крепки, ребята-штрафники».
В годы войны было много различных песен и о танкистах, и об артиллеристах, и о связистах, сапёрах, шоферах, да почти обо всех военных специальностях. И, как водится, среди фронтовиков находились умельцы, сочинявшие «ответы» на них. Была такая и о лёт-чиках-истребителях «Эх, крепки, ребята-ястребки». Вот тогда я тоже, находясь в госпитале по ранению, полученному в боях за Брест, попробовал свои силы и в этом жанре. Получилось то, что окончательно оформилось уже после тяжелейших и кровопролитных боёв на На-ревском плацдарме (Польша). Там штрафники – бывшие офицеры-танкисты – тоже, как и под Брестом, «оседлали» брошенную фрицами самоходку «Фердинанд». После этого переделанная мною бравурная песенка стала даже популярной, своеобразным «маршем» бойцов-переменников нашего штрафбата.
Текст этой песенки, как и многих других моих стихов, у меня не сохранился, и я считал его безвозвратно утраченным, помнился лишь припев «Эх, крепки, ребята-штрафники…». Но много лет спустя, один из моих очень близких фронтовых друзей, Алексей Антонович Афонин, мой земляк по Дальнему Востоку и Военно-пехотному училищу в Комсомольске-на-Амуре, неожиданно обрадовал меня тем, что сохранил и почти через пятьдесят лет прислал его мне из Новосибирска. Последние годы он жил в Омске и уже на 93-м году жизни покинул нас всех навсегда.