Мама, редко тебе я пишу,
Не ложатся стихи на бумагу.
Оправданий себе я ищу —
Сочинить можно целую сагу.
Ты меня окрестила тайком,
Ты духовность мою заложила.
Я молюсь за тебя – в горле ком,
Надо чаще бывать на могиле.
Это ты приоткрыла мне даль:
Парусов белокрылых скопленье.
Ты поведала мне про Грааль,
Улыбалась моим увлеченьям.
И мой первый, мой детский стишок
Был воспринят под возгласы «Браво!»,
Но презрение вызвал я, шок,
Когда с другом напился «до хлама».
Твои комплексы я приобрёл,
Твои взгляды, твои же смятенья —
В результате, увы, не «орёл» —
«К самоедству» вдобавок сомненья.
И за всё тебе, мама, поклон.
Что ещё мне сказать – я не знаю.
Вновь весны наступает поло́н.
Соберу тебе ландыши в мае.
Друг отца
Слёз я не помню у отца,
Он боль в себе хранил.
Лишь раз один слезу с лица,
Я видел, уронил.
Был у него комбатом друг,
Тот удержу не знал.
Отец был зам. и политрук,
С ним разное видал.
Он «Абакумыч» друга звал
И так ругал, любя.
Отец мой в госпиталь попал,
Друг не сберёг себя.
Во всех рассказах о войне
Я вижу их с отцом.
Мне стал комбат родным вдвойне,
Как батя мой – бойцом.
Слёз я не помню у отца,
Он боль в себе хранил.
Лишь раз один слезу с лица
О друге уронил.
Отче наш
Благовещение
Птицы в небо улетают стаей белой
К Той, кого мы называем Приснодевой.
Их на волю отпускать нам завещано,
В этот день такой святой – Благовещение.
К Ней, заступнице нашей, страдалице…
Кто ещё за всех нас так печалится?
От Неё начиналось спасение,
Бога – сына Её – Воскресение.
Невечерний Свет, Осияние…
К Ней идём, несём покаяние.
Только сердцем порой каменеем,
Не умеем мы беречь, что имеем.
Голубь белый парит над Пречистой.
Сколь любви в Её взгляде лучистом!
Размышления
Вот приходит час сострадания —
Я ищу везде понимания.
Наступает вдруг состояние,
Словно нет веков расстояния.
Как Исаак – готов на заклание, —
А душа полна покаяния.
Но никак не готов к убиению,
Не Авраам – коли есть сомнения.
Кровь, случается, вмиг закипает,
Разум мой пелена застилает!
За себя не готов дать ответ,
Видно, с Богом тогда связи нет.
Только может быть ярость и с плюсом,
Губ до крови пронзённых прикусом.
Если враг поглумился над близким