По всей комнате взлетели вверх таблички. Целое море розового.
– Так, вижу, что вы решили играть по-крупному, и ставка для вас недостаточно высока. Давайте поднимем до ста тысяч!
В воздухе все еще остался, по меньшей мере, десяток табличек.
В конце концов, когда дело дошло до двухсот пятидесяти тысяч, осталась всего одна табличка.
– Двести пятьдесят тысяч долларов, кто-нибудь хочет сделать ставку? Раз, два, три, продано леди в розовом сатиновом платье!
Я взглянула налево и увидела, что табличку держит Рейчел. Мейсон подмигнул собравшимся и спрыгнул с помоста. Подбежав к Рейчел, он притянул ее к себе.
– Ты что, правда только что купила меня за четверть миллиона долларов? – с замиранием сердца спросил он.
Я была рядом и тоже не могла поверить в происходящее.
– Фирма сказала, какую сумму я могу пожертвовать. Тебе придется подписать несколько представительских договоров, контрактов на участие в рекламе и продвижении продуктов – в целом это лишь капля в море того, что мы получим за наши услуги. Все ради того, чтобы осчастливить клиента, – промурлыкала Рейчел.
Ее губы поблескивали в свете люстр, что придавало им крайне аппетитный вид.
Четверть миллиона долларов были, оказывается, каплей в море. Вот черт, я выбрала не ту профессию.
– Не знаю, что и сказать, – проговорил Мейсон, нежно глядя на Рейчел и впитывая взглядом, кажется, каждый миллиметр ее лица.
– «Спасибо» будет неплохо для начала.
Ее бровь изящно изогнулась, и в первый раз за все время я увидела, как Рейчел – милая, невинная Рейчел – усмехается. Это было просто чудесно.
Он сжал ее лицо в ладонях. Фотографы уже делали снимки. Это могло плохо кончиться. Поэтому Мейсон ограничился тем, что крепко обнял Рейчел, тихо шепнул ей «спасибо» и, подойдя ко мне, ткнулся носом мне в ухо. Репортеры защелкали камерами, как ненормальные.
– Рейчел, так просто ты не отделаешься. Я хочу остаться наедине с тобой после окончания вечера. Не убегай от меня. Я хочу, чтобы ты поднялась ко мне в комнату, когда вечеринка закончится, чтобы мы могли поговорить. Поклянись, что придешь, – умоляющим шепотом произнес он.
– Приду, – пообещала она.
Затем Мейс поцеловал меня в щеку и отошел, чтобы пожать руки тем из гостей, кто сделал пожертвования во время аукциона.
Всю оставшуюся часть вечера гости продолжали отплясывать и веселиться. В конце концов, из громкоговорителя раздался голос Мейсона, и свет отключился, возвещая об окончании мероприятия. Это было уже после полуночи, и я просто валилась с ног. Мне была необходима горячая ванна, дожидавшаяся меня в гостиничном номере. Мейсон снова забронировал нам двойной люкс, чтобы не пришлось