Еврей благодарил араба за короткие сеансы связи и каждый раз выдавал ему шенкель. Словом, экспедиция на острове вошла в состояние тоски, ничего неделания и ожидания каких-то непонятных событий. Она, может быть, так бы и вымерла, а что ещё ей оставалось, но в это время из-за горизонта показались чёрные паруса. Паруса были раздуты необыкновенно широко, хотя ветра не было. Бурные волны одновременно догоняли и обгоняли этот странный парусник.
Надо заметить, что парусник не сильно испугал членов экспедиции, почти все они что-то слышали о пиратах, поэтому большинство устремило вопросительные взгляды к голландцу и испанцу.
Испанец проявил завидную выдержку, и весь его облик говорил о том, что он готов помочь, в случае чего…. землякам. Голландец почему-то побледнел.
Глава четвёртая. Острова в стране опыта
Читатель, выбравший из целой кучи бульварной литературы, мою повесть, наверное уже скис, думая «ну и галиматья». Но откуда знать и мне и тебя, дорогой, где дела зачинаются, если на Земле, они даже не всегда делаются. Например, космонавты давно гайки в космосе крутят. Но некоторые события имеют своей родиной, точно, Землю. Это я тебе, как военный, говорю.
Итак, примерно в это же время, на одном из островов Курильской гряды, в подземном бункере, на столе, обитом зелёным сукном, сильно поджав под себя ноги, спал человек в форме полковника пограничных войск. Его ноги, в сияющих кожаных сапогах освещала и одновременно согревала лампа под зелёным, цвета сукна, абажуром.
На земле, над бункером, солнце было в зените. Часовой, стоявший на маяке, изнывал под его лучами, и тихонько напевал, глядя в сторону Японии и морские дали:
«Злющее солнце за тучку зайди,
О ёхам – Палыч,
Мы песни поём наши мозги пусты,
Ты нас не бойся»
Часовой бы с радостью поменялся местами с полковником, которого звали Палыч, или зная о том, что командир всё равно спит, и сам бы начал кимарить, но авторитет Палыча не допускал даже рождения такой мысли.
А Палыч спал. Ему до остервенения надоел и этот укрепрайон, и морская рыба, и море-океан, и вообще всё по обе стороны границы. Но служба, переросшая в привычку, крепко удерживала его на месте.
Служба сыграла с ним злую шутку. Однажды он решил, что безопасность России на этой её окраине зависит только от него. Он даже в отпуск не ездил на материк, он вообще не брал отпуск. Правда, с распадом СССР и с учётом его заслуг перед Отечеством, ему разрешили посетить Японию, и года три подряд он на пару недель ездил туда туристом.
От Японии его остров отделяло всего 30 километров. Нейтральные воды начинались в 7 километрах.
Со стороны японцев границу охранял потомок древнего рода