За дверью меня встречает пьяный гул сотни глоток безобразных гуманоидов. Невыносимая жара в задымленном помещении. Факелы, задыхающиеся от недостатка кислорода. Бесформенные тени шевелятся на потолке. Стойкий запах местного самогона и прогорклого чада от подгоревшей пищи. Я сглатываю ком в горле – съесть что-то в этом притоне самоубийство. Разве что немного алкоголя. Осматриваюсь в поиске свободного стола. Рыжий отблеск в полутьме. Миловидное девичье лицо. Айхана?
Она поднимается с табурета и быстро идет ко мне. Армейские ботинки, стеганые штаны с широким поясом. На боку короткого жилета ножны с клинком. Зимняя куртка в руках. Глубокие шрамы рисунка на обнаженном плече.
– Я так давно жду тебя, Чужой.
Прижатая к сердцу ладонь, сияющие глаза, неприкрытая радость в мелодичном голосе. Я не могу оторвать взгляд от головы снежного волка на ее коже. Она проклятая, рожденная зимой. И мне столько лет знакомо ее лицо.
Крохотный каменный мешок под самой крышей. Хлипкая дверь с таким же хлипким запором. Пламя факела в железной оправе устало лижет закопченный потолок. Ветер яростно трясет кусок рваной кожи на окне, холодными щупальцами обшаривая маленькую комнату. В прорехи заглядывает огненная ночь. Небо Бельтэйна, как мазки кисти сумасшедшего художника – океан разноцветного огня, полыхающий яркими вспышками и испещренный полосами полярного сияния. Тусклые блики на отсыревших за зиму стенах. Топорно сколоченное, расшатанное ложе. Ворох одежды на полу. Тонкий силуэт бледного лица. Теплое тело, прижавшееся ко мне.
– Чужой?
Она приподнимается на локте, и оскалившаяся морда зверя на ее плече оживает в ночном свете. Я прикрываю глаза. Мне не хочется сейчас говорить. Протягиваю руку и касаюсь тяжелого золота волос. Втягиваю ноздрями запах, пропуская сквозь пальцы роскошные мягкие пряди. За долгую зиму их единственным ароматом стал дым очага. Они никогда не пахли матиолой, и она даже не слышала такого слова.
– Чужой, я дитя зимы.
Едва слышно. Три слова. Начало отчаяния и конец биографии.
– Наплевать.
Я притягиваю ее к себе. Всхлип. Лицо обжигают слезы. Она лихорадочно ищет мои губы.
Требовательный стук снаружи. Безразличный голос:
– Оплата закончилась.
Девушка сжалась, поймала мой взгляд. Жаркий шепот:
– Не оставляй меня, умоляю.
– Еще сутки, – рычу я на дверь.
Непроизвольно матерюсь вслед удаляющимся по коридору шагам. Наступающий рассвет приглушает яркость пылающего неба, разжигая огонь в ее глазах.
– Забери мою жизнь.
– Зачем?
– У меня ничего больше нет.
– Зачем?
Я повторяю