Прихожу на другой день на занятия. Вальки нет. Я не придал особого значения. Он вообще к учебе относился с прохладцей. На другой день опять его нет. Я решил: выдерживает характер. Потом его мать прибежала: где, спрашивает, Валентин? А я откуда знаю. Был, объясняю, вместе с нами на даче. Мы уехали, а он остался. Потом его находят в лесополосе. Первые подозреваемые, конечно, мы. Нас повезли на опознание. Ты себе не представляешь, как он выглядел. Наташка в обморок грохнулась. Вовка давай блевать, да и я… Менты, как я понимаю, хотели нас на испуг взять. Мол, посмотрите, что вы натворили, и колитесь скорее. Но нам виниться не в чем. К тому же нашлись свидетели – соседи по даче, которые видели, как мы уезжали в город, и время запомнили, а уж после этого, на следующий день, утром встретили Вальку живым и здоровым. То есть он еще минимум часов двенадцать был жив. А вот что потом случилось? – Ростислав замолчал, налил себе вина и залпом выпил. – Эта история всем нам много крови испортила. Мало того, что в деканате меня и Вовку шпыняли, словно Белку и Стрелку. Дошло до ректора… Запахло отчислением. Хорошо, у меня предок – человек влиятельный. Заступился. У Наташки дома тоже скандал. Словом, влипли. Тут еще разные сплетни по институту пошли… «Голубой», не «голубой»… Бодяга!
– А как ты сам думаешь, кто его убил? У тебя на этот счет, наверное, есть собственное мнение?
Ростислав почесал затылок, облизнул губы и разлил остатки Айгешата по стаканам.
– Знаешь что, старичок, – насмешливо произнес он, – ты уж извини, но я не Шерлок Холмс. Мне это все ос…ло, ты не представляешь. Только из уважения к популярной молодежной газете, где ты пашешь, я с тобой сейчас говорю. И все-таки… – он замолчал и сделал важное лицо, – и все-таки, мистер Мейсон, я открою вам страшную тайну. – Он засмеялся. – Чейза читал? Хотя ты, наверное, по-английски ни бум-бум. Так вот. Я думаю, что его убили свои. Так называемые гомосексуалисты. Из ревности.
– Это я уже слышал, – равнодушно сказал Осипов.
– Послушай еще раз. Ты понимаешь, в этой среде господствуют такие страсти, куда там Отелло. Пришибли его свои. Может быть, даже из-за меня. Приревновали.
– А почему тебя не пришибли?
– Типун тебе на язык! Что за глупости! Я-то тут при чем? Клянусь, у нас ничего не было. Впрочем, у меня есть еще одна версия. О ней я никому еще не говорил, ни единой душе.
– Ну и?..
– Какой скорый. Тут без второго пузыря не разобраться.
Осипов вздохнул и покорно кивнул.
– Прости, друг Валюха! – шутовски заголосил Ростислав, доставая из тумбочки очередной Айгешат. – Ты мертв, а твое вино пока еще в бутылке.
Потом он принял позу вдохновенного поэта и, подняв над головой руку с бутылкой, торжественно прочел:
Упиться торопись вином: за шестьдесят
Тебе