– Подожди, Роман, – это уже Клаус. – Ты не слишком ли заспешил с британской агентурой?
– А что такое? – удивленно повернулся к нему Кройцигер. Тот смутился, вдруг враз запунцовев. Самый молодой из их группы, на полгода моложе Шарлотты, он и присоединился последним.
– Мне казалось, у нас это личное и кроме того, Британия никогда не казалась мне надежным союзником.
– Клаус, ты что-то не договариваешь.
– Да, верно, – молодой человек перевел дыхание. Наконец, решился. – Простите, друзья, я… видимо, не смогу участвовать в этом. Дело в том, что я… мы ведь никогда об этом не говорили… – неожиданно голос его кардинально изменился, совсем иначе он закончил. – Я поверил фюреру, понял, насколько важен он для меня, для нас, для всего народа. Я не могу теперь даже подумать о покушении. И не могу позволить моим друзьям совершить подобное, – голос снова сломался. Кюнц закончил немного растерянно: – Мне очень стыдно, что не посмел сказать раньше, я правда, не решался, не знал, как такое вообще сказать. И долго подбирал слова и…
Он замолчал окончательно. В гостиной установилась липкая, неприятная тишина. Собравшиеся переводили взгляды со стоявшего в углу у серванта Клауса на замершего у входа Романа и обратно. Пока Кройцигер не произнес:
– Так что ты намереваешься сделать? – тон его был неприятен, Роман шагнул к Клаусу, вмиг оказавшись подле него. Кюнц замотал головой.
– Я… ничего. Клянусь, я не предам вас, не сообщу полиции порядка или СС, я не посмею нарушить нашу клятву. Но я и не могу допустить, чтобы с фюрером что-то случилось. С кем угодно, но только не с ним.
Он будто предлагал сделку – новый выход из ситуации. Кройцигер внимательно глянул на него.
– Нам что теперь, убить Гиммлера?
– Кого угодно, – прошептал Клаус едва слышно. Роман придвинулся еще ближе, но тут вмешалась Шарлотта.
– Мальчики, давайте потише. Мы не на свидании. Клаус, объясни, что на тебя вдруг нашло.
– Да, и когда это вдруг, – тут же вставил Роман.
– А я пока чай согрею, – вдруг произнесла молчавшая Грета. И неожиданно быстро скрылась в кухне. Клаус проводил ее взглядом. Александр попытался остановить.
– Постой, ты, может, выслушаешь его?
– Не сейчас, чай стынет, – донеслось из кухни. Взгляды мужчин перенеслись на Шарлотту, та пожала плечами.
– Она сегодня целый день такая. Себе на уме, – произнесла девушка, ни на кого не глядя, но по прежнему загораживая Клауса. Может, они успели сойтись за последнее время, вдруг пришло в голову Романа неожиданная мысль. Впрочем, он же не должен знать, он и так ничего толком не знает, ни о Клаусе, ни даже о Чарли, кроме