Григорий Алексеевич принялся считать. Неизвестный повторял. Чем ближе он подбирался к пятистам, тем сильнее картавил и завывал Григорий Алексеевич. Неизвестный картавил и завывал вместе с ним.
– Четыгеста девяносто пять… Четыгеста девяносто де-е-евять… Пятьсо-о-от!
С легким хлопком у неизвестного выросла вторая рука. Григорий Алексеевич удовлетворенно встряхнул бровями.
Неизвестный снял маску. Чудесным образом висящий над пропастью Григорий Алексеевич с ужасом уставился на его лицо. Не веря своим глазам, Григорий Алексеевич воскликнул:
– Рома? Р-р-роман Владимирович? Здесь? Как?!
Неизвестный демонически расхохотался.
– Да, Григорий Алексеевич. Да, батенька. И картавить я в вашу честь более не намерен. Адью. Кстати, имейте в виду, что на думских выборах 2007 года я голосовал я за СПС.
Рома развернулся спиной к лидеру демократов-интеллектуалов и зашагал прочь.
Григорий Алексеевич заплакал и с диким воплем обрушился вниз, в зияющие глубины Рейхенбахского водопада.
Король зарыдал и выронил полную чашку кофе. Ароматный густой напиток растекся по полу, образуя причудливые узоры.
Мои кролики поскакали к коричневой луже и стали мочить в ней свои беззаботные усы.
Ольга вошла в вагон метро. Тесно и душно… Никто не захотел уступить ей место. Угрюмые лица москвичей не выражали абсолютно ничего. «Вот интересно, – подумала Ольга. – Если бы у нас в Новокузнецке было метро, как бы выглядели лица новокузне…»
Тут Ольга задумалась, как правильно сказать: новокузнечан, новокузнецов… Или, может быть, новокузнечиков?
Последний вариант понравился ей больше всего, и она стала думать, используя именно его: «Наверное, новокузнечики не были бы такими угрюмыми… По крайней мере первое время… Пока метро им было бы в новинку».
Оля достала флейту и решила сыграть прямо здесь и сейчас, чтобы хоть чуть-чуть развеселить сидящих москвичей.
Полилась тихая и нежная мелодия. Когда все в вагоне заслушались, Ольга весело притопнула ногой и стала играть что-то быстрое и веселое. Москвичи и гости столицы внезапно испытали огромное желание вскочить со своих мест и начать танцевать прямо здесь.
Но тут Ольга поняла, что ей пора выходить.
– Пока-пока, – сказала Ольга обитателям подземного вагона и выбежала прочь.
Мы с Аней шли по берегу реки. Солнышко играло в воде, щекоча нам глаза. Золото…
Как давно я не дышал полной грудью… Да. Весна.
Елки и березы Подмосковья.
– Так странно, – сказала вдруг Аня. – Иногда, когда мы вместе, я испытываю какое-то беспокойство.
Я чуть сжал Анину руку и скосил глаза в ее сторону, чтобы резким поворотом головы не спугнуть ее откровенность.
– Я привыкла… – продолжала Аня, – Я привыкла относиться к своим… Мальчикам…