– А давай, наверно! Как без варенья совсем… Куда бы только?
– Куда… – Валентина Викторовна растерянно смотрела, как Наталья полезла в сумку, долго в ней копалась; слава богу, нашла большой шуршащий пакет, проверила, нет ли дырок. Дырок не было.
– Пересыпай. Не лопнет?
– Да вы-ыдержит! – подхватила ведро Валентина Викторовна, стала нагибать. Ягода слежавшимися комками бухалась на дно пакета.
– Погоди-ка, погоди! – испуганный голос Натальи, и пакет дернулся. – Она у тебя с мусором, что ли?
– С каким мусором?..
– Нет, Валь, мне такую не надо. Это ведь целый вечер копаться… Да и мятая, сок дала. Высыпай обратно.
– Ну Ната-аша… – не смея обидеться, разозлиться, умоляюще протянула Валентина Викторовна, но бывшая сослуживица уже, будто забыв о ней, заинтересованно рассматривала ягоду у другого продавца, а тот нахваливал:
– С Амыла жимолость. Самая экологичная… И перебратая, конечно! Бери-ите, сто пятьдесят. Самый в зиму витамин!..
За полчаса до автобуса сватья нашла скупщика, согласного заплатить по сто десять рублей за ведро. Дороже не брали. Пришлось согласиться.
Купив кой-каких продуктов, побежали на автовокзал… Валентина Викторовна чувствовала себя окунутой во что-то нечистое, поганое, от чего ей уже не отмыться, что ничем с себя не соскоблить. «Не ворованным торговала, – пыталась убедить себя, – не ворованным, своим». Но это не помогало.
Глава тринадцатая
Лето, жаркое, душное, казалось, не кончится. Радость оно доставляло лишь плещущейся в пруду ребятне да насекомым. Мухи, слепни всякие не давали покоя. Дождей почти не выпадало, даже картошку приходилось поливать, а с водой было туго. Летний водопровод не действовал уже много лет – трубы полопались, краны заржавели, – люди протягивали шланги к колонкам, надевали на носики, на ручку-рычаг вешали груз. Кое-как, тоненькой струйкой, поливали… Легче было тем, кто жил близко к пруду. У них трубы были врыты в землю, к мосткам проведено электричество. На мостках устанавливали моторы – «Каму» или «Агидель», – качали воду для полива, для бани… Те, у кого не было шлангов или колонка находилась далеко, таскали воду ведрами… Немногие, плюнув на свои посадки, полагались на погоду: «Бог даст, чего-нибудь соберем».
Свободное время, а было его достаточно, Артем проводил на пруду. Там с рассвета до ночи кто-нибудь сидел, лежал, выпивал, дремал. В клуб почти не ходили: на кино не было денег, а танцы не проводились – сломался магнитофон. И единственным местом, где можно было относительно приятно убивать дни, оказался пруд. Но и там, без выпивки и девчонок, изнывали от скуки.
– Как, Артемка, жизнь семейная? – спрашивали пацаны.
– Да нормально, ничего.
– А брат-то твой когда откинется?
– Как это – «откинется»? – Как всегда в разговоре с местными, Артем ожидал какого-нибудь подкола.
– Ну, освободится?
– Через два года.
– До-олго…
Расспрашивали,