На самом деле Зоя Львовна вполне могла обойтись своими силами. Стол был непритязательным, хотя и обогащённым московскими шоколадными конфетами, московским же чёрным хлебом и – главное – бутылкой «Столичной» водки. «Вот здесь будет сидеть мусье Мустаки, – придвинула стул Зоя Львовна, – около него – Иван Иваныч и шеф миссии, потом – его мымра, за ней – хозяйка дома, то есть я, а это – твоё место. Запомнила?» Лариса почувствовала непреодолимое отвращение к этой мелочной мещанке, к её столу, а заодно – к Алжиру и к французскому языку. «Ça va pas[16], – мысленно оборвала себя переводчица. – Необходимо развеяться, отвлечься от гнетущей обстановки – и как можно скорее. Не откладывай на послезавтра то, что можно сделать завтра. Завтра же и начну – с прогулки в Атласских горах». «Ты долго будешь стоять?! – опять завизжала приставучая Зоя Львовна. – Иди встречай гостей». Лариса сверкнула на неё глазами, скрипнула зубами – и пошла открывать дверь. Её взору представилась возбуждённая троица: Иван Иваныч, Илья Борисович и Татьяна Игоревна. Они не переставая обсуждали главную новость дня: перенос занятий на неопределённый срок. «А в чём причина?» – навострила ушки переводчица. «Неизвестно. Узнаем у месье Мустаки», – ответил озабоченный шеф.
Месье Мустаки прибыл без всяких проволочек. Это был француз кабильской национальности. В этом смысле он превосходил святостью самого Папу Римского: отменные манеры, блистательное остроумие, неиссякаемый оптимизм. Он почти не притронулся к еде, только попивал водочку и закусывал диковинным хлебом и причудливыми конфетами. Месье Мустаки немедля взял разговор на себя. Он превознёс Францию, где ежегодно отдыхал от работы и многодетной семьи; похвалил русскую еду; пригласил советских специалистов в столовую, которая находилась в его ведении. Речь у месье Мустаки была по-книжному правильной, зато её легко было переводить. Через полчаса чревоугодия русские не устояли против соблазна и затянули «Катюшу». «О чём эта песня?» – спросил в меру пьяный месье Мустаки у подвыпившей переводчицы. «О русской любви», – кратко перевела Лариса. За «Катюшей» последовали «Ой, мороз, мороз…» и «Огней так много золотых…» Месье Мустаки неизменно интересовался содержанием песен, а Лариса не баловала его разнообразием перевода.
После шестой песни в дымке никотина обрисовалась Земфира Наумовна с сумкой через плечо. «Как вы здесь без меня обходитесь?» – раскрылась старшая переводчица. «Да как будто получается», – холодно отреагировал шеф миссии. «Земфирочка, проходите, проходите. Мы без вас как без рук. Правда, мусье Мустаки?» Алжирский гость не знал русского языка, тем не менее счёл своим долгом ответить хозяйке дома ослепительной улыбкой. «Я её сейчас задушу», – решилась Лариса, но пожалела тощую шею Зои Львовны – и ограничилась безобидным жестом. Шеф перехватил её жест и с задумчивым видом подлил месье Мустаки водки в опустевшую рюмку. «Я уверена, что Лариса прекрасно справляется с переводом», – устранила натянутость