Даниела выбрала шёлковый золотистый сарафан с открытой спиной, золотые босоножки на шпильках и маленькую сумочку, куда положила кружевной платочек и мобильный телефон.
Загорев на яхте, она успела посетить дорогую парикмахерскую в Венеции, и её волосы ― свежего пепельного оттенка, напоминали о Каннском фестивале ― стильная ухоженная женщина ― чем-то похожая на Далиду ― культовую певицу времен её детства.
Она ждала с замиранием сердца этого рандеву с женской половиной дворца, но при этом казалась холодной и ироничной ― выдержка профессиональной проститутки!
Спускаясь вниз по круглой золочёной лестнице, Даниела слышала внизу голоса и смех. Будь её воля, она бы поднялась к себе и забралась бы опять в джакузи, и слушала бы бульканье водяных пузырьков, которые нежно массировали её кожу и тонизировали всё её тело, уставшее от сырой парижской зимы с холодной весною.
Но она была бы не она, если бы позорно сбежала сейчас в свою ванную. Ещё сильнее выпрямив спину, она спускалась лёгкими шагами, изобразив самую светскую улыбку на тронутых незаметной помадой губах.
Женщины сидели в разных местах овальной залы вокруг стола, уставленного невиданными фруктами, орешками, сладостями, кувшинами с прохладительными напитками, чашками с чаем.
Всего этого обилия Даниела вначале и не заметила, стараясь увидеть сразу как можно больше женщин, находившихся в огромном зале с мраморным полом. Женщины сидели в креслах, на канапе, на полу, у фонтанов; спасаясь от жары, они были одеты как попало ― в пеньюарах, в мини-шортиках, в простых лёгких сарафанчиках. Среди них не было толстых ― хотя некоторая полнота наблюдалась всё же у некоторых из них.
Даниела вошла спокойно с манерами светской бывалой дамы, хотя внутри у неё всё сжималось и трепетало ― всё женское общество направило на неё свои взоры. Она улыбнулась всем и никому и, пройдя между креслами, выбрала одно у столика, устроившись в нём нога на ногу.
Прислуга налила ей оранжевого чая в тонкую позолоченную чашку, принесла поднос с фруктами и сладостями. Понемногу, придя в себя, Даниела начала осматриваться, отметив про себя необычайную роскошь обстановки и красоту большинства женщин. Они были не просто красивы, а потрясающе красивы ― любая из них могла бы претендовать на титул какой-нибудь «мисс». Теперь Даниела поняла, почему шейха всегда смешили её выпады в адрес его гарема ― женщины в нём были потрясающие: породистые, ухоженные, отборные. Одни были брюнетки, другие тёмные шатенки, мулатка, несколько блондинок со светлой кожей. Возраст колебался от самого юного до зрелого расцвета женской красоты.
– На юге это обычно тридцать – тридцать два года, ― чётко определила Даниела, потягивая чай со льдом. Ещё больше придя в себя, она уже спокойно рассматривала женщин, которые, уже не обращая на неё внимания, принялись за прерванную оживлённую