– Воды, однако, взять не мешает, – пробасил Костенко.
– Вы же говорили, что вода там со сводов капает. Даже, кажется, тонули.
– Он правильно говорит, товарищ полковник. Вода где капает, где нет, а в колодцах она не питьевая. Морская вода.
Крюков переглянулся с офицерами.
– Вероятно, некоторые тоннели соединены с океаном, – заметил Олешко. – Это, кстати, позволит определять, хотя бы приблизительно, высоту над уровнем моря. Удобно для ориентировки.
– Так. Еще что?
– Шинели нужно взять, или ватники.
– Холодно там?
– Не то что холодно, а познабливает как-то.
– Ясно. Нелюдин!
– Слушаю, товарищ полковник.
– Заготовь по этому списку все на двенадцать человек. Выдели мне девять бойцов с карабинами, в том числе и этих двух, пусть сейчас же ложатся отдыхать. В восемь часов всех нас разбудить.
– Ясно, товарищ полковник. А я… а мне можно будет с вами?
– А кто на заставе останется, товарищ начальник? Учти, бездельничать тебе не придется. За тобой патрули по побережью. Чтобы и муха не проскочила. Людей у тебя маловато остается, и хлопот будет полон рот. Ну, всем спать. Покажи нам наши койки.
Олешко сидел на жестковатом соломенном матрасе, покрывающем скрипучий деревянный топчан, и стягивал сапоги, когда в кабинете начальника заставы за фанерной перегородкой задребезжал телефон.
– Нелюдин слушает. Так, докладывайте… Что? Четыре? Немедленно доставить, да. Впрочем, нет. Я сейчас сам буду. Ждите меня там, ничего не трогайте.
Нелюдин вошел в спальню спокойный, сосредоточенный и немного бледный. Он отдал честь и доложил:
– Товарищ полковник, третий патруль с восточного берега доносит, что им обнаружены спрятанные под камнями четыре водолазных маски с кислородными баллонами. Разрешите отбыть туда для осмотра?
Полковник крякнул, сел на топчане и достал из-под подушки портсигар.
– Хотел бы я знать, – медленно проговорил он, – что собой представляет этот свинцовый цилиндр.
Глава вторая
Красный газ
Даже ребенком Чарльз Хилл не боялся темноты, он не мог даже представить себе, как можно бояться просто из-за того, что нет света. Более того, по роду своей деятельности он всегда предпочитал свету тьму. Диверсант, разведчик-профессионал – ночное животное. Свет слишком часто был врагом Чарльза Хилла, а тьма всегда была его верным союзником. Но здесь, в катакомбах Кунашу, он понял, что, в сущности, никогда не знал, что такое настоящая тьма. Плотная, непроглядная, она давила на мозг, искажала нормальные представления о действительности, вызывала в сознании странные фантастические образы. Время от времени это становилось нестерпимым, и, чтобы не видеть тьмы, приходилось изо всех сил жмурить глаза – тогда вспыхивали и расплывались белесые световые пятна, и этот воображаемый свет доставлял минутное облегчение. Тьма была спрессована миллионами тонн гранита,