И нагая, покрытая кровью с головы до ног красноволосая смерть с багровыми глазами, пальцами медленно протирающая клинки. Будто никуда не торопилась, зная, что никто от нее не уйдет.
Ангелина спланировала еще ниже и словно застыла над головами противников.
– Вот и встретились, учитель, – гулко сказал огромный воин. – Надо закончить эту войну.
– Надо, – произнес Четери хрипло и тихо. – Не думал я, что придется убивать тебя, Марк. Уходи, и я не трону больше ваших людей.
– Тогда будут еще сражения и еще смерти, – ответил драконий ученик и поднял меч. – Окажи мне честь, Мастер. Его величество дал мне право принимать решения, и я, Марк Лаурас, говорю: если я проиграю – Рудлог признает себя побежденным и запросит мира. Мы уйдем сразу же, как один из нас будет сражен. И пусть Красный Воин не даст мне солгать или обмануть вас.
Его клинок полыхнул огнем, пророкотал в чистом небе гром – Великий Огонь принял клятву.
– Тогда и я поклянусь, – тяжело проговорил Четери. – Отцом-Воздухом и Матерью-Водой. Если ты победишь меня, тебе не будут мстить, а Пески признают поражение и согласятся на условия твоего сюзерена. И мы отступим сразу же, как закончится наш бой.
Воин-дракон отрезал свою косу у самого основания, положил ее на землю, поднялся. Рассыпавшиеся волосы его взметнуло ветром – и вдруг заплакало, полилось дождем совершенно голубое, без единого облачка небо, смывая с людей кровь и грязь, оглаживая своего сына по плечам теплыми струями.
Дождь проходил сквозь застывшую испуганную птицу, а женщина внутри горько плакала и не хотела смотреть дальше.
Молчаливые люди освобождали площадку для боя, пока противники разговаривали. Растаскивали тела, убирали раненых.
– Как Надежда? – спрашивал Чет, проверяя острие клинка. – Как дети?
– Надя разболелась перед самой войной, – степенно отвечал воин, снимая обувь и одежду, – но пишет, что все хорошо. Младший пошел только. Ты уж, если что, не забудь их.
– Поберегу, – обещал Четери, с любовью глядя на мужчину, которого взял в обучение еще долговязым юношей и который стал лучшим, превзойдя всех его учеников. – Если простит, возьму к себе с мальчишками. И ты, если я паду, забери мои клинки, Марк. И тело нужно будет сжечь, не оставляй падальщикам.
– Знаю, – неловко пробурчал уже полностью раздетый мужчина. – Отдам все почести, не сомневайся, Мастер.
Они обнялись, постояли так – в рядах солдат раздавались шепотки, тяжелые вздохи, – разошлись по краям подготовленной площадки.
Дождь усилился, в нем явно стали слышны женские рыдания. Солдаты в священном ужасе падали на колени, смотрели вверх, в голубое плачущее небо, а затем и на двух противников, решающих сейчас судьбы их стран. Те медленно поклонились, коснувшись руками земли. И метнулись навстречу друг другу.
Мощь против гибкости, сила против