Тут как по заказу запели трубы, занавес раздался, и в залу, опираясь на руку охранника, медленно вошел царь.
В последний раз амазонка встречала его, когда с полусотней отважных спутниц прорвалась сквозь ахейскую армию в город, чтобы ободрить троянцев и предложить себя в качестве боевых союзников. Приам отвечал, что в помощи пока нет нужды, но все же осыпал воительниц золотом и прочими дарами. С тех пор минуло меньше года. Но сегодня, увидев Отца Илиона, Пентесилея лишилась дара речи.
Казалось, почтенный муж состарился лет на двадцать. Прежняя бурлящая сила оставила его. Всегда прямая спина согнулась под невидимым бременем. Добрую четверть века эти щеки пылали огнем от возбуждения и вина; ничто не менялось с того далекого дня, когда маленькие девочки – Пентесилея и ее сестра Ипполита – подглядывали через щель в занавесках тронного зала за пиром, устроенным их матерью в честь троянских гостей. И вот эти самые щеки запали, как будто их обладатель разом утратил все зубы. Всклокоченные борода и волосы являли взорам не благородную проседь, но печальную, мертвенную белизну. Слезящиеся глаза рассеянно смотрели в пустоту.
Старец почти рухнул на золотой, украшенный лазуритом трон.
– Приветствую тебя, Приам, сын Лаомедона, досточтимый правитель из рода славных дарданцев, отец доблестного Гектора, несчастного Париса и великодушного Деифоба, – начала амазонка, опускаясь на закованное в латы колено. Ее девический, мелодичный голос звенел с такой силой, что по стенам просторного чертога прокатилось эхо. – Я, Пентесилея, возможно, последняя царица амазонок, и двенадцать моих меднолатных воительниц приносим тебе хвалу, соболезнования, дары и наши копья.
– Нет более драгоценного дара, чем ваша верность и слова утешения, милая Пентесилея.
– Кроме того, я привезла послание Афины Паллады, которое положит конец войне с бессмертными.
Правитель изумленно вскинулся. Кое-кто в свите ахнул.
– Возлюбленная дочь, Афина Паллада всегда ненавидела Илион. Она и прежде плела коварные сети, замышляя руками аргивян разрушить неприступные стены Трои. Нынче богиня и вовсе стала нашим заклятым врагом. Они с Афродитой пролили кровь сынишки моего Гектора – Астианакса, будущего владыки города, объявив, будто мы и наши дети – всего лишь приношения на алтарях Олимпа. Кровавые жертвы, не более того. О мире не может быть и речи, доколе одна из наших рас не исчезнет с лица земли.
Не вставая с колена, Пентесилея горделиво подняла голову. Синие глаза сверкнули вызовом.
– Обвинения против богинь напрасны. Вся эта война – чья-то пустая выдумка. Бессмертные защитники Илиона, в том числе и верховный Зевс, желают, как и прежде, опекать и поддерживать вас. Даже светлоокая дева Паллада перешла на сторону Трои по причине подлого вероломства ахейцев и в особенности Ахилла, который очернил ее доброе имя, приписав Афине убийство своего друга Патрокла.
– Значит, олимпийцы предлагают условия мира? –