И он просил у мамы брошь с бриллиантами. Императрица не спрашивала – зачем ему понадобилась дорогая вещица? Она только обняла его, заметив, что в его глазах блестели слезы:
– Мой бедный мальчик!
Протянув брошь в атласной коробочке, сокрушенно прошептала:
– Ники! Но ведь она держится, будто аршин проглотила.
Брошь он подарил Аликс после бала. Она приняла драгоценность. Но вскоре вернула. Снова на детском балу, на другой день. Просто всунула ему брошь в руку. Когда они танцевали мазурку. И застежка больно уколола его ладонь. Капелька крови осталась на его платке. Тот платок он хранил бережно. Среди самых дорогих вещей. Аликс не сказала ему ни слова – почему она поступила именно так. Гордость? Презрение? Он мучился догадками. И решил, что поступил недостойно. Не нужно было выпрашивать драгоценностей. Лишнее. Брошь он отдал после бала сестре Ксении. Искренне, долго корил себя, сокрушался, что последовал совету сестры. Если любовь настоящая, то к чему драгоценности? Пустое.
Нет, он все написал правильно. Так подсказывало сердце. А оно не ошибается. И пусть мама знает, что значит для него Аликс. Что он думает о ней даже здесь, на краю земли, у берегов таинственной Японии.
Николай обмакнул стальное вечное перо в чернильницу. Пусть знают все. Он откажется от любой партии, его рука принадлежит только Аликс. И пусть передадут это папе. Перо прикоснулось к листу бумаги. Начал фразу с красной строки. Решительным, твердым почерком.
«Теперь прощай моя милая душка Мама, обнимаю тебя, дорогого Папа, Ксению, Мишу, Ольгу. Да хранит тебя бог. Твой Ники.»
Запечатав конверт, Николай нажал кнопку вызова дежурного офицера. Но вместо офицера охраны на пороге каюты появился Джорджи. Он небрежно и весело помахивал газетой.
– Ники, эврика! Погляди-ка, как чудно мы проведем наш файф-о-клок!
Джорджи развернул газетный лист. Газета была японской. Но на английском языке. Джорджи ткнул пальцем в напечатанное броским шрифтом в самом низу, под колонкой светской хроники, объявление – «Наслаждения Востока. Приятные беседы для джентльменов. Сегодня и всегда. Европейский квартал».
– Откуда это у тебя, Джорджи? – с интересом спросил Николай.
– Наш тихоня презентовал. Представь. Мичман.
– Рябушкин?
– Угадал. Прогуливаюсь по верхней палубе. Чайки. Бриз. А тут он. В газету