В другой докладной записке, от 30 июня 1941 года, моральное состояние обитателей лагеря в Суздале оценивалось как в целом здоровое, однако отмечались напряженные отношения между «звездунами» и другими легионерами. «Звездуны» были готовы сражаться против немцев где угодно и немедленно, как только получат соответствующий приказ. С другой стороны, офицеры говорили, что воевать готовы, но только не под командованием СССР, а под руководством представителя доктора Бенеша в Москве, то есть полковника Пики. При этом они требовали отправки легионеров на Запад, где в то время никаких активных боевых действий против Германии не велось.
10 июля 1941 года ГРУ РККА с согласия Берии отобрало из лагеря 17 добровольцев для работы в разведгруппах. Потом попросили еще четверых. В конце июля 1941 года в Суздальском лагере остался 91 человек.
Несмотря на явный «торг» Бенеша в первые дни войны, Сталин дал указание советскому полпреду в Лондоне И. М. Майскому договориться о нормализации отношений с чехословацким эмигрантским правительством (равно как и с польским и югославским). 8 июля 1941 года во время встречи с Бенешем Майский заверил последнего, что СССР твердо стоит на признании независимости Чехословакии и не будет вмешиваться в ее внутренние дела[85]. Москва предложила свою помощь в организации на территории СССР чехословацкой воинской части под политическим контролем эмигрантского правительства. Бенешу порекомендовали немедленно направить в советскую столицу официального дипломатического представителя.
Бенеш сразу же откликнулся на советское предложение, потому что, в отличие от своих военных (Ингра, Пики), гораздо более реалистично оценивал силы Красной армии и перспективы исхода войны. Еще в начале июля 1941 года, до переговоров с Майским, Бенеш саркастично говорил, что Красная армия своим стойким сопротивлением опровергла всех военных аналитиков и что «блицкриг» вермахта уже провалился. 5 июля начальник канцелярии Бенеша Смутны отмечал в своем дневнике: «Сегодняшние сводки с полей боевых действий успокаивают, поскольку указывают на то, что немцам не удается «блицкриг» так, как они его себе представляли… Наши военные, как и военные других стран, вообще имели тенденцию недооценивать русских»[86].
Для того времени это было удивительно смелое и проницательное суждение. Но Бенеш вполне мог сопоставить панику и бегство английской и французской армий в 1940 году с упорными боями на советско-германском фронте летом 1941-го.
К тому же, в отличие от Англии и Франции, СССР никогда не признавал Мюнхенский сговор и был готов гарантировать Чехословакии ее довоенные и домюнхенские границы. Поэтому в беседе с Майским Бенеш подчеркнул, что после войны в Центральной Европе решающую роль будет играть Россия. «…Для нас такое положение чрезвычайно важно, поскольку от него будет зависеть наше будущее, безопасность республики»[87].
Бенеш