Но теперь я счел прежние свои подозрения излишне робкими. С нечеловеческой ясностью ощущал я, что отраженная мной атака таинственным образом связана с нападением на это сооружение.
Со странной непоследовательностью мысли мои немедленно отклонились в сторону – к странному материалу, из которого был сооружен дом. Как я упоминал прежде, он имел глубокую зеленую окраску. Но теперь, оказавшись ближе, я заметил, что она словно трепещет – подрагивает и исчезает, как светятся пары фосфора, если в темноте потереть им руку.
Наконец внимание мое привлек к себе огромный вход. Тут я впервые по-настоящему испугался: огромные двери вдруг распахнулись, и, беспомощный, я вплыл внутрь. Внутри царила тьма… черная, осязаемая. Едва я пересек порог, двери мгновенно захлопнулись, оставив меня без света.
Долго парил я во тьме, ни разу не шевельнувшись. И потом заметил, что двигаюсь снова, но куда – трудно было понять. Вдруг откуда-то снизу донеслось до меня неразборчивое бормотание, это смеялись Свинорылы. Хохот их смолк, и ужас наполнил последовавшее молчание.
Тогда где-то впереди отворилась дверь, ясный свет хлынул навстречу, и я медленно вплыл в комнату, показавшуюся мне странно знакомой. И вдруг странный, немыслимый визг оглушил меня, огненной чередой мимо взора промчались видения. Я был ошеломлен, и какой-то момент ничего не видел. А потом власть над зрением возвратилась… я прозрел, и рассеялся туман, и исчезло головокружение.
Глава XXIII
Рыжик
Я сидел в кресле, в своем кабинете. Глаза мои блуждали по комнате. Какую-то минуту она странно дергалась передо мной – нереальная и невещественная, потом это чувство исчезло, и я увидел, что ничего не переменилось. Я поглядел в окно напротив – штора была поднята.
Я неуверенно поднялся на ноги. И тут донесшийся от двери легкий скрип привлек к себе мое внимание. Я глянул на звук. На какое-то мгновение мне показалось, что дверь, скрипя, закрывалась. Я поглядел внимательнее – нет, она была заперта.
Приложив немало усилий, я добрался до окна и выглянул наружу. Солнце только вставало над перепутанными зарослями сада. Минуту, должно быть, я стоял и глядел. А потом рука моя в смятении провела по лбу.
Вдруг, невзирая на хаос мыслей, меня озарила мысль, обернувшись, я окликнул Рыжика. Ответа не последовало, и я, пошатываясь, в страхе бросился к двери. И все пытался позвать его снова, но губы мои онемели. Я добрался до стола и склонился над ним – и сердце мое замерло. Пес лежал в тени стола, и от окна я не видел его. И вдруг… дыхание мое пресеклось. Рыжика не было – только продолговатая кучка серого могильного праха…
Так,