Далеко на севере виднелась какая-то дымка, чем-то схожая с Млечным Путем. Она казалась необычайно далекой… может быть – вдруг подумалось мне – там навсегда осталась звездная вселенная, которую я знал: далекое туманное пятнышко в глубинах пространства.
Дни и ночи медленно удлинялись. И с каждым разом встававшее Солнце казалось тусклее закатывавшегося. А черные пояса расползались вширь.
Тут случилось нечто еще небывалое. Солнце, земля и небо разом потемнели и на короткое время исчезли из вида. Я ощущал – зрение было бессильно, – что на Землю обрушился колоссальнейший из снегопадов. Наконец вуаль, закрывавшая от меня мир, исчезла, и я смог вновь выглянуть в окно. Удивительная картина предстала моему взору. Вся котловина посреди которой высится этот дом, все прежние сады утонули под толщей снега[10], легшего на уровне подоконника. Повсюду простиралась бледная равнина, мрачным блеском отражавшая унылый медный свет умирающего светила. От горизонта до горизонта без пятнышка тени тянулась она.
Я поднял глаза к Солнцу. Оно светило… Диск его казался теперь более ровным и четким, чем когда-либо… исчезла тусклая завеса, что разделяла нас. И небо сделалось черным, и была чернота эта глубокой и чистой… жуткой в своей близости, неизмеренной глубине и абсолютной враждебности. Долгое время я глядел в эти бездны со страхом и трепетом – так близко были они. Будь я ребенком, то мог бы выразить свои чувства и мысли такими словами: это небо упало на землю.
Потом я вновь повернулся, чтобы оглядеть комнату. Все в ней было покрыто вездесущим покровом колкой белизны… Я едва видел, что стало внутри – так неярок сделался свет Солнца снаружи. Белизна покрывала и древние стены, и толстый слой мягкой пыли, доходившей теперь до колена. Должно быть, снег задуло через пустые проемы окон. Не то чтобы снег намело местами: он покрывал огромную древнюю комнату ровным слоем. К тому же ветра на Земле не было уже много тысячелетий. Но это был снег[11], говорю я.
И была вся Земля безмолвна. И был холод на ней, которого не знали люди.
Днем ее озарял призрачный свет… я не в силах даже описать его. Словно бы я видел огромную равнину через толщу медного моря.
А Земля замедляла свое вращение…
Конец настал разом. После длиннейшей ночи на востоке показалось умирающее светило, и край диска его, поднявшийся над горизонтом, я приветствовал, словно друга – столь утомил меня мрак. Медленно поднималось оно – градусов на двадцать над горизонтом. И вдруг остановилось… покатилось в обратную сторону и бессильно, огромным щитом повисло в небе[12]. Только тонкое кольцо – край Солнца – еще сияло повсюду, да возле экватора виднелось пятнышко света.
Постепенно угасло и оно; и наконец вместо прежнего великого и величественного светила в небе повис мертвый диск, окаймленный тоненьким кружком бронзового огня.
Глава