<Стансы эти я обнаружил на листе в формате фулзкапа[3], вклеенном за форзацем Манускрипта. Судя по виду, лист этот был исписан карандашом еще до составления книги.>
Сжигает душу Скорбь.
Не ведал я, что мир
Лежащий под Господнею десницей,
Способен породить змею моей тоски,
Что истекла, должно быть,
Из адской сердцевины обиталища людей.
Каждый вздох мой сделался стоном,
Сердце бьется в тенетах разлуки,
И мысль одна не покидает душу:
Нигде – ни среди дня, ни ночью
Тебя я не увижу.
Только память осталась у меня —
О той, которая была, которой больше нет.
Скитался я полночными тропами
Повсюду возглашая твое имя,
Но не было ответа. И ночь
Отлилась в храм, и звездные
Колокола взрыдали обо мне,
Об одиноком среди толпы и людных городов.
Оставляя просторы земные,
Припадал я к отцу-океану.
Моля его об утешенье и покое,
Но ни просторы с белой пеной гребней,
Ни глуби с безднами морскими
Не знали – почему нам суждена разлука.
И теперь я один в этом мире,
В мире, открытом мне когда-то тобою,
И терзается сердце, и рвет его мука.
В бездну, ждущую все живое,
Тебя забрала разлука —
В Бездну,
Где ничего не было и ничего не будет.
Глава I
Находка
Далеко на западе Ирландии лежит крошечная деревушка, что называется Крейгхтен, уединенное местечко, расположенное у подножья отлогого холма. Вокруг простирается блеклая и совершенно негостеприимная пустошь, на просторах которой изредка можно набрести на руины давно заброшенного дома – лишенные крыши нагие каменные стены. Земля эта пустынна: мало кто селится в этом краю, где сама почва едва покрывает скалы, кое-где волнистыми гребнями выступающие над поверхностью.
Однако, невзирая на здешнее уединение, мы с приятелем моим Тоннисоном, решили провести здесь отпуск. Местечко это он обнаружил случайно, в прошлом году во время долгого пешеходного путешествия, приведшего моего друга в угодья, радующие рыболова – на маленькую безымянную речонку, что огибает окраины деревушки.
Я сказал, что у речки нет имени; могу лишь добавить, что ни на одной карте, к которой мне довелось обращаться, не смог найти ни потока, ни деревушки. Их словно бы никто не замечал;