Водитель открыл форточку. «Запотели окна». Кто-то заскрипел рукавом о стекло. «Кто там? – взгляд в зеркало. – Гринго4. Этим вечно не спится. Странные люди. Я бы поспал. Ещё час в дороге».
Рыжий парень снова протёр окно и прилип лбом к стеклу.
– Остановите автобус!
Пассажиры подняли головы, осветлили взгляды.
– Что такое? Кому нужна остановка? – отозвался водитель.
– Мне! Мне! – тянул руку рыжий парень. – Остановите срочно!
Он выскочил из автобуса, подошёл к краю ущелья, поставил ногу на камень. Позади него пассажиры протирали круги в запотевших окнах.
– Что такое?
– Кому-то плохо?
– Почему мы остановились?
– Кто вышел?
– Гринго.
– Пако, спроси у водителя, в чём дело.
– Он сам не знает.
– Подожди, я вижу парня, стоит вон там, на обрыве.
– Что делает?
– Да ничего. Просто смотрит.
– На что смотрит?
– На небо.
Из автобуса вышла женщина в белом платье, таком же, как она, старом.
– Сынок, у меня в корзине под платком яйца. Надо скорей подложить их под наседку, а то остынут. Чего ты там встал? Поедем.
– Сеньора, четыре радуги, посмотрите. Вон там, над плантациями лимонов. Никогда такого не видел.
– Да, сынок…
Женщина хотела сказать ещё что-то, но не разжались губы. Она заковыляла обратно в автобус. Перед ступеньками подняла пожелтевшие от десятилетий воланы.
– Там четыре радуги. На них смотрит, – объявила она пассажирам.
– Чего?
– Ну и дела!
– Эй, парень, мы уезжаем! – закричал водитель.
Старик в джинсовой куртке поднялся с сиденья. Свистнул из дверей.
– Дружище, поглядел и хватит. Людям домой надо.
– Четыре полных радуги, одна над другой! Такого не бывает! – обернулся к нему рыжий парень и снова взялся щёлкать фотоаппаратом.
Старик вышел из автобуса и приблизился к иностранцу.
– Матерь божья!
Сдвинул на затылок шляпу. Достал из-под рубашки иконку и громко её чмокнул.
Из автобуса выпрыгнул мальчишка, карман которому грела монета. За ним вышли женщина в городской одежде, девушка с пухлым рюкзаком и красным носом, две матери: одна с девочкой, другая – с новорождённым. Водитель застыл на ступеньках. Наблюдал, как его пассажиры сбились в кучу на краю обрыва, затихли. Поглядел на каждую из четырёх радуг. Потом выше, выше, туда, где капли злой водицы готовились стать новой тучей; где по ночам сияет пуговицами пояс Ориона.
– Как ты там, Мариана?
Слова сделались колючками в его горле.
Девушка с пухлым рюкзаком покосилась на иностранца. Тот вернул ей взгляд, но с улыбкой. Та улыбка прилипла