Смеётся. Нет, она ничего не знает про подводный город. Все женщины, когда чего-то не знают, смеются.
Ветер растрепал облака над старым вулканом. Клином расходятся волны. Луна, не желая уступить место солнцу, бесцветная, замерла над холмами. За ними исчез мой прадед, единственный из нашей семьи, кто «оставил место». Ушёл в сорок шесть, с горстью монет и сменой белья в сумке. Мне шестнадцать. Мама говорит, что ко Дню Мёртвых непременно нужно жениться. Я гляжу на Аниту: приплюснутый нос, тонкие губы, пальцы в серебряных кольцах. Отворачиваюсь, смотрю на горы.
Селянки медленно выбираются на пристань Сан-Маркоса. Будут так же неспешно ходить по рынку, совками насыпать рис и фасоль в мешочки, выбирать цыплят, картофель, помидоры. Потом с полными корзинами обратно ко мне в лодку. Куда спешить? Мужья с рассвета до темноты рыбачат, потом садятся на берегу в полукруг, держатся за пивные бутылки, с тоской поглядывают на тропинки, что ведут за вулканы.
На причале Сан-Маркоса меня ждут старики в чёрном. Они собрались в Сан-Антонио на поминки. Молчаливые и встревоженные – смерть подошла слишком близко. Слоняется вокруг нашего озера, полощет в нём ноги.
– Галилео! – прозвенел голос сзади.
Оглянулся: Анхелика стоит по колено в воде, узлом завязан подол юбки, на берегу тазик с мокрой одеждой. Поднял руку и помахал ей.
– Галилео, у нас в воскресенье праздник. Мне будет пятнадцать. Отец заколет барана. Приходи танцевать со мной в масках.
Я улыбнулся, дождался, пока рассядутся пассажиры, развернул лодку. Бартоломе, старый плотник, спрятал во взгляде зависть.
– Всё выбираешь? – спросил он. – Хорошая девушка, чего тебе ещё надо?
– Что-то надо, дон Бартоломе, но что – не знаю.
– Я тоже молодым всё думал, думал…
Старик махнул рукой.
– Потом стал жить как все. Как надо.
– Оставь парня в покое, искать счастье – тоже счастье. Может, хоть его судьба уведёт подальше от Атитлана.
Бартоломе поглядел на соседа справа и, не найдя слов, приоткрыл губы для папиросы. Старик напротив вздохнул, а тот, что слева, зажал ладони между коленей.
До Сан-Антонио все в моей лодке молчали.
Остановка
Когда мы перестаём разговаривать с собой, мир становится таким, каким он должен быть.
Карлос Кастанеда
Вода капала с деревьев на крышу автобуса. При каждом порыве ветра стёкла вновь усыпались рябью. После внезапного густого дождя пассажиры притихли. Те, кто не спал, глядели водителю в спину. Он, чувствуя внимание, замедлял ход на поворотах, не прятал белую полосу между колёс, а держал её по левому краю.
Щенок выбрался из коробки и уснул на коленях мужчины. Младенец пристроил голову на грудь матери и задышал через ротик. Две старухи с корзинами в руках закрыли веки и сомкнулись висками. Молодая женщина переложила спящую дочку на сидение рядом, потянулась к верхней полке за одеялом. Ветер промчал вырванного из чьих-то рук воздушного змея. Мужчина в помятой