134. При встрече на улицах по следующему признаку можно определить, одинакового ли общественного положения встретившиеся: в этом случае они приветствуют друг друга не на словах, но поцелуями в губы. Если один немного ниже другого, то целуются в щеку, если же один гораздо ниже, чем другой, то первый падает ниц перед последним и целует ему ноги. Наибольшим уважением у персов пользуются ближайшие соседи, за ними следуют живущие далее народы; следовательно, уважают они сообразно с расстоянием, так что наименее чтимые народы у персов те, которые живут далее всего от них. Себя они считают во всем гораздо доблестнее остальных народов; остальные причастны к доблести по мере расстояния от них, и для каждого перса живущий наидалее – самый дурной народ. Во время мидийского владычества один народ господствовал над другим: мидяне – над всеми народами, и прежде всего над своими ближайшими соседями, эти последние – над своими соседями, те – над пограничным с ними народом и т. д. Теперь и персы по этой самой мере распределяют свое уважение: чем дальше какой-либо народ живет, тем и место власти его и управление дальше.
135. Обычаи чужеземцев персы перенимают охотнее всякого другого народа. Они носят даже мидийское платье, находя его красивее туземного, а для войны облачаются в египетские панцири; через знакомство они заимствуют всякого рода удовольствия и в подражание эллинам имеют любовное общение с мальчиками. У каждого из них много законных жен, но гораздо больше наложниц.
136. Важнейшей доблестью мужчины после военной храбрости считается у них произведение на свет многих сыновей; произведшему наибольше детей царь ежегодно посылает подарки. Начиная с пятилетнего возраста и кончая двадцатилетним обучают они детей только трем предметам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости. Раньше пяти лет от роду мальчик не является на глаза отцу, но проводит время среди женщин. Делается это для того, чтобы отец не скорбел по ребенку, если тот умирает в раннем детстве.
137. Обычай такой я нахожу похвальным, равно как и тот, что ни сам царь не предает никого смерти за одну вину, ни другой кто-либо из персов не наказывает смертью своих слуг, провинившихся однажды. Только проверив и убедившись, что виновный совершил много преступлений и что причиненный ими вред превышает заслуги виновного, только тогда персы изливают свой гнев. Говорят, что ни один из них не убил никогда своего отца или матери, и если подобные случаи бывали, то по исследовании всегда с полной очевидностью